.
— Не знаю,— заговорил Мирзо Муин,— поспешно ли поступил Асад, но другого выхода у него не было. Хайдаркул договорился с ЧК, Асад рисковал попасть в окружение, а войско его было бы поголовно уничтожено.
— Не следовало допускать этого,— снова заговорил Адбухамид и, помолчав минуту, добавил: — Так или иначе, дорогие друзья, я надеялся, что к прибытию нашего уважаемого и дорогого гостя вооруженные наши силы будут в боевой готовности. А сейчас что получается? Асад Махсум — как наш свято чтимый хазрат Али, спрятавшийся за гору Каф, чтобы уничтожить белого дива, собирается победить — красного!
— Неужели он не имеет ничего за пазухой? — спросил Сайд Ахрори.
— По его словам — ничего!
— Что же делать?
— Одно из двух,— ответил Абдухамид.— Или пожелать ему счастливого пути и с честью проводить, или провести вместе с ним совещание, и пусть он поделится своим опытом военачальника.
— Я всегда говорю,— сказал Барот-бек,— что нужно опираться только на свои внутренние силы, только на себя!
— Народ Бухары встретил Энвер-пашу не так, как мы предполагали,— сказал Мирзо Абдурахим.— Митинг на Регистане был немноголюден, к тому же комсомольцы плотным кольцом окружили трибуны и не пускали ораторов.
— А все же речь Энвера с автомобиля произвела впечатление,— сказал Сайд Ахрори.— Такого в Бухаре еще не слышали... Я внимательно смотрел на лица и видел, что духовенство, вообще почтенные люди были поражены.
— По-моему,— вновь заговорил Мирзо Абдурахим,— нужно принять все меры, чтобы Энвер побывал в Афганистане и спокойно выполнил все задуманное, переговорил с заинтересованными государствами, собрал войско, деньги...
И тогда уже снова пересек границу. Наши предводители, такие, как Ибрагимбек, Асад Махсум, Фузайль Махсум и им подобные, пусть объединяются под знаменем Энвера, и уж тогда..
— Все эти наши разговоры напрасны без самого Энвера,— сказал Абдухамид.— Вот придет он, тогда и обсудим. Да где же он? Что с ним, Ахрори?
— Он должен с минуты на минуту появиться...
— Ему известно, кто у вас сегодня в гостях?
— Да, приблизительно знает, кто будет и о чем пойдет разговор. В эту минуту с улицы прибежал мальчишка и сказал, что идут гости.
Сайд Ахрори и Барот-бек ринулись навстречу. По довору, в сопровождении слуг Ахрори, шли трое. Впереди — Энвер-паша. Это был человек чуть ниже среднего роста, ни худой, ни толстый, глаза и брови черные, без бороды, узкая полоска усов красовалась на его верхней губе, на носу пенсне. Одет в защитного цвета галифе и китель английского покроя, в сапогах, на голове — каракулевая шапка
Один из сопровождавших его, по имени Сами-паша, высокий, худощавый человек с продолговатым угрюмым лицом, также был одет в военный костюм — китель и галифе из темного сукна. Второй сопровождающий, Муиддин-бек, наоборот, был толст и неуклюж; военная форма плохо сидела на нем. Но его франтоватые черные усики, закрученные кончиками вверх, говорили о том, что он заботится о своей наружности И у него, как у Энвер-паши, на носу было пенсне.
Здороваясь с Саидом Ахрори и Барот-беком, гости, как и полагается, отдали хозяевам честь и представились.
— Добро пожаловать, добро пожаловать! — заговорил Сайд Ахрори по-тюркски.— Очень рад и горжусь, что вижу вас в своем бедном доме, вас, знаменитого героя мировой войны, зятя халифа мусульман, главнокомандующего исламскими войсками. Пожалуйте, милости просим.
Так же торжественно, в высокопарных выражениях приветствовал он обоих спутников Энвер-паши. Представляя им Барот-бека, сказал:
— Временно исполняющий обязанности назира внутренних дел. Гости вошли в комнату. Сайд Ахрори представил их тем, с кем они не
были еще знакомы. Затем пошли бесконечные вопросы о здоровье, о самочувствии. Наконец сели за стол. Абдухамид Муиддинов указал гостям их почетные места, а он сам, Муин и Абдурахим сели напротив. Остальные расселись за столом согласно своим чинам и должностному положению. Хозяин дома повторил «добро пожаловать» и поднял бокал.
Все проговорили «аминь».
Гостям подали чай, предложили отведать сласти и соленые закуски, стоявшие на столе... На какое-то время установилась тишина. Ее нарушил Абдухамид Муиддинов, он обратился к Энверу с вопросом:
— Как поживаете? Не скучаете ли у нас?
— Благодарю вас. Я счастлив, дышу воздухом священной Бухары, хожу по земле этого благословенного края, наслаждаюсь!
— Да,— подхватил Сами-паша,— это священный город ислама и родина тюрков!
— Бухара и Самарканд,— продолжал Энвер,— возвеличены Тимуром Гураганом по велению святого Али. Все мы из рода Тимура, все мы происходим из великого племени тюрков... Здесь мы чувствуем себя как в родном краю.
— Мы счастливы и горды тем, что видим вас в священной Бухаре,— сказал Абдухамид,— но нам неприятно, что мы не можем оказать вам должного и достойного вас приема' Вы, конечно, знаете, что мы здесь связаны по рукам и ногам. Мы, находясь в собственном доме, не чувствуем себя свободными, чтобы принять как должно такого почтенного гостя.
— Все это весьма прискорбно! — заявил Энвер.— Я измучен этими обстоятельствами! Они терзают мне душу. Я теряю терпение... Мою родину, мой дом, мой Туркестан топчут чужеземцы!.. Могу ли я спокойно смотреть на это?! Я приехал сюда для того, чтобы посоветоваться с вами: как быть? Мы должны обсудить это совместно. Это требует наша нация, родина. Мы должны выполнить свой священный долг!
— Ас каким нетерпением мы ждали вашего приезда, чтобы выступить вместе,— сказал Абдухамид.— Мы надеялись, что вы до отъезда к нам сюда переговорите с заинтересованными государствами, которые готовы нам помочь, и мобилизуете для нашего благородного дела военную силу, оружие и хоть немного денег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91