ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Работа эта была заранее обречена, потому что, когда Грайс рассортировал почту, ему не оставалось ничего другого, как вывалить ее беспорядочной грудой в проволочную корзину для бумаг, где Тельма хранила чашки.
Около четырех часов смотался Грант-Пейнтон, и Грайс, оставшись наедине с Тельмой, вдруг вспомнил про эту корзину. Верней, сначала он решил, что настало подходящее время поискать отдельскую мебель, но сразу же и прогнал из головы эту мысль, А потом вдруг подумал о корзине.
– Послушай, Тельма, а где ты обычно хранишь наши чашкн?
– Чего-чего? Да в архивном шкафу, мистер Грайс, Мистер Копланд сказал, что можно.
– Я понимаю, Тельма. Но ведь шкафы-то у нас исчезли. Как же ты их нашла? По феиному веленью?
– Чего-чего, мистер Грайс?
– Я говорю, что, мол, как же ты нашла архивные шкафы?
– А-а, вот вы о чем. Да я, понимаете, иногда очень рано прихожу на работу. У меня, понимаете, папа-то водитель грузовика, ну и он иногда едет утром в Бирмингем, и если я успею собраться, он, понимаете, меня подбрасывает…
– Хорошо, Тельма; хорошо, свою биографию ты расскажешь мне как-нибудь потом, а сейчас просто просвети меня, где ты нашла архивные шкафы.
– Чего-чего? А-а, понятно. В главной прихожей, мистер Грайс,
– В какой такой главной прихожей?
– Ну, в главной прихожей, на первом этаже, где стоят все эти пальмы в кадках, знаете? Там и нашла. А узнала я свой шкапик по красной шерстяной тряпочке, она привязана…
– Ладно, бог с ней, с тряпочкой. А ты вот скажи-ка мне, что твой шкапик делал в главном вестибюле?
– Не знаю, мистер Грайс.
Не знал, конечно, и Грайс.
– Но ведь сейчас-то архивных шкафов там нет?
– Нету, мистер Грайс.
Стало быть, ночные уборщики не донесли мебель до подвала № 3. Хотя непонятно, почему они не спустили ее на лифте прямо в подвал. А впрочем, не будет он ломать себе над этим голову, к черту! И если зазвонит, как опасался Грант-Пейнтон, телефон Копланда, покрывать он тоже никого не будет, пусть выкручиваются сами. И корзину, в которой лежит почта, оставит на полу, пусть уборщики делают с ней что хотят, не его это забота.
Вскоре после Грант-Пейнтона ушли и рабочие – им, по-видимому, нужно было не меньше часа, чтобы переодеться и отбить карточку ухода. А когда опустели два смежных отдела и Грайс остался наедине с Тельмой, его охватило боязливое беспокойство. Он понимал, что многие мужчины на его месте обязательно принялись бы подкатываться к пухленькой Тельме. Но ему не хотелось об этом и думать. Это был не его стиль. Бродя из угла в угол по отделу, он тщательно следил, чтобы Тельма не подходила к нему ближе, чем на шесть футов. Попробуй задень нынешнюю молодую девицу хотя бы плечом – враз окажешься насильником! День, суливший беззаботную свободу, принес ему только тяжкие испытания…
– Да поторапливайся же, Тельма!
Однако Грайс опять воспрянул духом, когда подошел наконец по извилистому переулку к викторианскому зданию Клуба Сент-Джуд. Вдоль клубного фасада тянулась темная аллейка, наверняка опоясывающая все здание – в самый раз, чтобы пообжиматься, как говорили когда-то его приятели-солдаты. Желание, которое он безжалостно подавил, искоса посматривая на юную Тельму в «Аль-бионе», опять наполнило его боязливым беспокойством, но он мысленно заменил Тельму милой Пам и успокоенно приободрился.
Войдя в дверь под аркой, он поднялся по широкой двухмаршевой лестнице на второй этаж, и гулкое эхо многократно умножило тяжелое топотанье Тельмы за его спиной. Клуб Сент-Джуд сразу же напомнил ему воскресную школу его детства – такие здания сотнями, если не тысячами, возводились в конце прошлого века. Еще на площадке между двумя этажами он уже знал, что, поднявшись, окажется в сыром верхнем вестибюле с темной нишей, где к стене прикреплена каменная раковина, над которой сально поблескивает мраморная доска для сушки посуды, да рядом, возможно, стоит заржавленная газовая плита об одной горелке в форме кольцевой трубки с дырочками, а прямо напротив входа виднеется двустворчатая дверь матового стекла, ведущая в большой, плохо освещенный зал. Но вот чего он никак не ожидал здесь увидеть, так это грубо сколоченного стола на козлах и трех одноруких швейцаров, неподвижно восседающих за ним под голой, без абажура, лампочкой, которая ярко высвечивала лаковые козырьки их форменных фуражек и блестящие металлические пуговицы на пиджаках.
Грайс, разумеется, не разобрал, те ли это швейцары, которые заставили его расписаться утром в Книге для опоздавших, но, увидев, как один из них сфокусировал на нем линзы своих очков, а два других демонстративно не обратили ни малейшего внимания, он безошибочно понял, какую организацию они представляют. Прошло несколько секунд, и швейцар в очках рявкнул, вспугнув тяжелую тишину:
– Билет!
– Простите?
– Вход только по членским билетам.
Хотя Тельма была всего лишь младшей служащей, Грайс, ища сочувствия, бросил на нее взгляд, свирепо проклинающий распоясавшихся бюрократов. Можно было подумать, что они с Тельмой пытаются проникнуть в секретный бункер, где хранятся все альбионские капиталы: Кажется, Пам говорила, что фирма поддерживает своих актеров-любителей, даже выделяет им какую-то денежную дотацию, но чего ради они развели здесь этот проклятый бюрократизм?
– Я еще не член труппы, – сухо сказал Грайс. – Меня пригласила миссис Фос.
– Фамилия?
Дальше последовала та же процедура, что и при его первом посещении «Альбиона»: очкастый швейцар спрашивал двух остальных, есть ли у них в списках Грайс, а они, водя костлявыми пальцами по замусоленным бумажкам, сообщали друг другу, что, мол, Грайс, а не Крайслер, но никто из них не потрудился ему сказать, найдена его фамилия или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Около четырех часов смотался Грант-Пейнтон, и Грайс, оставшись наедине с Тельмой, вдруг вспомнил про эту корзину. Верней, сначала он решил, что настало подходящее время поискать отдельскую мебель, но сразу же и прогнал из головы эту мысль, А потом вдруг подумал о корзине.
– Послушай, Тельма, а где ты обычно хранишь наши чашкн?
– Чего-чего? Да в архивном шкафу, мистер Грайс, Мистер Копланд сказал, что можно.
– Я понимаю, Тельма. Но ведь шкафы-то у нас исчезли. Как же ты их нашла? По феиному веленью?
– Чего-чего, мистер Грайс?
– Я говорю, что, мол, как же ты нашла архивные шкафы?
– А-а, вот вы о чем. Да я, понимаете, иногда очень рано прихожу на работу. У меня, понимаете, папа-то водитель грузовика, ну и он иногда едет утром в Бирмингем, и если я успею собраться, он, понимаете, меня подбрасывает…
– Хорошо, Тельма; хорошо, свою биографию ты расскажешь мне как-нибудь потом, а сейчас просто просвети меня, где ты нашла архивные шкафы.
– Чего-чего? А-а, понятно. В главной прихожей, мистер Грайс,
– В какой такой главной прихожей?
– Ну, в главной прихожей, на первом этаже, где стоят все эти пальмы в кадках, знаете? Там и нашла. А узнала я свой шкапик по красной шерстяной тряпочке, она привязана…
– Ладно, бог с ней, с тряпочкой. А ты вот скажи-ка мне, что твой шкапик делал в главном вестибюле?
– Не знаю, мистер Грайс.
Не знал, конечно, и Грайс.
– Но ведь сейчас-то архивных шкафов там нет?
– Нету, мистер Грайс.
Стало быть, ночные уборщики не донесли мебель до подвала № 3. Хотя непонятно, почему они не спустили ее на лифте прямо в подвал. А впрочем, не будет он ломать себе над этим голову, к черту! И если зазвонит, как опасался Грант-Пейнтон, телефон Копланда, покрывать он тоже никого не будет, пусть выкручиваются сами. И корзину, в которой лежит почта, оставит на полу, пусть уборщики делают с ней что хотят, не его это забота.
Вскоре после Грант-Пейнтона ушли и рабочие – им, по-видимому, нужно было не меньше часа, чтобы переодеться и отбить карточку ухода. А когда опустели два смежных отдела и Грайс остался наедине с Тельмой, его охватило боязливое беспокойство. Он понимал, что многие мужчины на его месте обязательно принялись бы подкатываться к пухленькой Тельме. Но ему не хотелось об этом и думать. Это был не его стиль. Бродя из угла в угол по отделу, он тщательно следил, чтобы Тельма не подходила к нему ближе, чем на шесть футов. Попробуй задень нынешнюю молодую девицу хотя бы плечом – враз окажешься насильником! День, суливший беззаботную свободу, принес ему только тяжкие испытания…
– Да поторапливайся же, Тельма!
Однако Грайс опять воспрянул духом, когда подошел наконец по извилистому переулку к викторианскому зданию Клуба Сент-Джуд. Вдоль клубного фасада тянулась темная аллейка, наверняка опоясывающая все здание – в самый раз, чтобы пообжиматься, как говорили когда-то его приятели-солдаты. Желание, которое он безжалостно подавил, искоса посматривая на юную Тельму в «Аль-бионе», опять наполнило его боязливым беспокойством, но он мысленно заменил Тельму милой Пам и успокоенно приободрился.
Войдя в дверь под аркой, он поднялся по широкой двухмаршевой лестнице на второй этаж, и гулкое эхо многократно умножило тяжелое топотанье Тельмы за его спиной. Клуб Сент-Джуд сразу же напомнил ему воскресную школу его детства – такие здания сотнями, если не тысячами, возводились в конце прошлого века. Еще на площадке между двумя этажами он уже знал, что, поднявшись, окажется в сыром верхнем вестибюле с темной нишей, где к стене прикреплена каменная раковина, над которой сально поблескивает мраморная доска для сушки посуды, да рядом, возможно, стоит заржавленная газовая плита об одной горелке в форме кольцевой трубки с дырочками, а прямо напротив входа виднеется двустворчатая дверь матового стекла, ведущая в большой, плохо освещенный зал. Но вот чего он никак не ожидал здесь увидеть, так это грубо сколоченного стола на козлах и трех одноруких швейцаров, неподвижно восседающих за ним под голой, без абажура, лампочкой, которая ярко высвечивала лаковые козырьки их форменных фуражек и блестящие металлические пуговицы на пиджаках.
Грайс, разумеется, не разобрал, те ли это швейцары, которые заставили его расписаться утром в Книге для опоздавших, но, увидев, как один из них сфокусировал на нем линзы своих очков, а два других демонстративно не обратили ни малейшего внимания, он безошибочно понял, какую организацию они представляют. Прошло несколько секунд, и швейцар в очках рявкнул, вспугнув тяжелую тишину:
– Билет!
– Простите?
– Вход только по членским билетам.
Хотя Тельма была всего лишь младшей служащей, Грайс, ища сочувствия, бросил на нее взгляд, свирепо проклинающий распоясавшихся бюрократов. Можно было подумать, что они с Тельмой пытаются проникнуть в секретный бункер, где хранятся все альбионские капиталы: Кажется, Пам говорила, что фирма поддерживает своих актеров-любителей, даже выделяет им какую-то денежную дотацию, но чего ради они развели здесь этот проклятый бюрократизм?
– Я еще не член труппы, – сухо сказал Грайс. – Меня пригласила миссис Фос.
– Фамилия?
Дальше последовала та же процедура, что и при его первом посещении «Альбиона»: очкастый швейцар спрашивал двух остальных, есть ли у них в списках Грайс, а они, водя костлявыми пальцами по замусоленным бумажкам, сообщали друг другу, что, мол, Грайс, а не Крайслер, но никто из них не потрудился ему сказать, найдена его фамилия или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95