Но так или иначе, а машины у него не было, да и за восемнадцать-то месяцев какая-нибудь работа ему наверняка подвернется.
А вот потерять – даже всего на несколько недель – ежедневный конторский приют ему было до смерти страшно. Много лет назад, сразу же после медового месяца, он сообразил, что с девяти утра до шести вечера его домом родным может быть только контора. Дневное затворничество в конторе доставляло ему истинное удовольствие – старые заключенные называют подобное чувство «тюремным кайфом».
Он работал в конторах с шестнадцати лет: поначалу Холборнская страховая компания, где он трудился два года; потом армейская служба и работа в Архивном управлении Военно-воздушных сил («Из конторы в контору», – писал он бывшим коллегам, адресуя свои открытки «Всем в Отделе мелких ассигнований»); потом конторская должность в государственной фирме «Причалы и внутренние водные пути», где он познакомился с Пегги; потом четыре или даже, кажется, пять разных мелких контор; и наконец – «Комформ», который он сменил теперь на «Альбион». Грайс еще в молодости понял, что ему, «конторскому трудяге», как он представлялся новым знакомым, следует поступить на работу в какой-нибудь муниципалитет, где служащим гарантирована государственная страховка и возрастающая по мере углубления инфляции пенсия. Ему было ясно, что свяжи он свою судьбу с Плановым отделом Льюишемского городского совета – а такая возможность у него когда-то была, – и он тянул бы там лямку до самой пенсии. Но ему неудержимо хотелось перейти на новое место примерно каждые три года – недаром он считал, что в его характере есть что-то от цыгана.
Он менял работу, даже когда его ожидало повышение: ему вовсе не хотелось кончать свой служебный путь начальником отдела, потому что он был вполне удовлетворен ролью рядового клерка. Его привлекала служебная повседневность – не сама работа (довольно однообразная, но, как говорится, не пыльная), а вся уютно устоявшаяся конторская атмосфера. Привыкнув к своим обязанностям, изучив ритуальные конторские шутки и местные обычаи, он с удовольствием окунался в неспешную конторскую обыденность. И если ему нравились ежегодные отпуска, то исключительно из-за возможности вволю поболтать с такими же, как он, служащими где-нибудь на теплом островке вроде Тенерифа. Отщелкивая фотоснимки на расстоянии в две тысячи миль от родного дома, он с радостью предвкушал свои послеотпускные объяснения. «А это немецкий ресторанчик, где, как я вам писал, готовят двадцать два вида бифштексов, что означает, разумеется, двадцать два способа приготовления все того же бифштекса. Эта вот смутная фигура – мой большой палец на объективе фотоаппарата или, возможно, наш официант Отто. Он, знаете ли, оказался презанятным человеком!..»
Поступи Грайс в свое время на работу в Льюишемский городской совет, он, конечно, знал бы там сейчас все ходы и выходы. Вернувшись шестнадцатого августа из отпуска, он сидел бы за плетеным столиком, попивая кофе и показывая коллегам свои отпускные фотографии… Но в его положении «избыточной рабочей силы» ему пришлось позвонить в Бюро путешествий, чтобы забрать внесенный за будущее путешествие аванс.
«Уважаемый сэр, – выстукивал он на машинке, пока их отдельская машинистка обедала, – я хотел бы занять должность старшего клерка по капиталовложениям, которая объявлена вакантной в сегодняшнем выпуске «Дейли мейл». Мне сорок один год, и я имею следующий опыт…» Но, хотя он разослал не меньше двух дюжин таких писем, ответа ему ни разу не пришло. Его стала мучить медвежья болезнь. Газеты изо дня в день приглашали на работу людей, знакомых с вичислительной техникой – он-то знал ее не лучше, чем китайскую грамоту, – или иносказательно (из-за Билля о равноправии женщин) объявляли, что таким-то и таким-то фирмам требуются хорошенькие девушки для представительства и работы на побегушках. Короче, в течение недели Грайсу так и не удалось найти себе места, хотя он внимательно читал те страницы газет, где вакансии располагаются по рубрикам, с перечислением всех незанятых рабочих мест для служащих его категории. А ведь раньше, меняя работу, он выбирал, куда перейти, по крайней мере из сотни возможных вариантов,
«Уважаемый сэр,
Я работал во вверенной Вашему попечению фирме с марта 1968 по август 1971 года и уволился в связи с переходом на работу поблизости от моего дома, а затем поступил на должность старшего клерка в Мебельно-сбытовой отдел компании «Комформ». Я получил сведения об открывшейся у вас в Договорном отделе вакансии, связавшись по телефону с мистером Коттингли…»
Грайс ни разу не был на бирже труда и думал о ней с тем боязливым презрением, которое охватывало каждого добропорядочного клерка викторианской эпохи, когда речь заходила о работном доме. Он, конечно, слышал, что биржу труда заменили теперь комиссии по трудоустройству и что людям не приходится стоять там в длинной очереди, уныло змеящейся по блекло-зеленым коридорам, но все же чувствовал себя униженным и удрученным, думая, что ему придется туда пойти. Он не очень хорошо знал, какие там порядки, и опасался, что оттуда его могут послать на фабрику – даже если он не захочет стать рабочим.
Но оказалось, как с облегчением обнаружил Грайс, что это учреждение еще раз чудесно изменилось и теперь, под названием комитет труда, напоминает демонстрационный зал солидной фирмы. Да и размещался комитет труда не в каких-нибудь трущобных переулках, а на одной из вполне респектабельных торговых улиц. Грайсу не пришлось отвечать на вопросы сурового чиновника, отгородившегося от безработных массивным барьером или, еще того оскорбительней, глядящего на них из перекрытого железной решеткой окошка, – симпатичная девушка, похожая на стюардессу, подвела его к Доске объявлений в виде нескольких фанерных щитов, подвижно закрепленных на одной общей оси, и приветливо предложила ознакомиться с имеющимися в наличии вакантными должностями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95