Это пациент мистера Бельмонта, – ответил практикант. – С этого утра он должен быть в вашей палате.
– Но нас не известили, – начала было Лин и замолчала, посмотрев на мальчика, лежащего на каталке. Это был Джонни Бейнер, лежащий с широко открытыми тревожными глазами; он словно боялся, что спор, идущий над его головой, окончится тем, что его не пустят в палату.
Лин успокаивающе погладила его по плечу:
– Не беспокойся, Джонни. Сейчас мы тебе найдем место. – Обращаясь к практиканту, она сказала: – Везите его в палату и поставьте пока там, где нет сквозняка; а я схожу позвонить в мужскую хирургию.
Но никто не посочувствовал ей по поводу того, что палата Принстон не была извещена заранее о переводе в нее Джонни.
Сестра из хирургической палаты лаконично ответила:
– Он переведен по приказу У.Б. И вам вчера сказали об этом, чтобы вы утром его ждали.
– Мне не сказали, потому что я приняла палату только сегодня, и в журнале за вчерашнее число нет такой записи, – настаивала Лин. Она догадалась, что, видимо, это было той вещью, которую сестра Оллмен все-таки не вспомнила, и от всей души надеялась, что этим ее забывчивость ограничилась.
– Ну, милая, это вы должны ломать себе голову, как быть. Вы что, хотите сказать, что у вас нет свободных кроватей?
– Да. Вообще, есть две, но обе для больных, которые поступят днем. Неужели вы не могли прислать мальчика пораньше, сестра? Ведь вот-вот начнется докторский обход.
– Ну конечно, мы должны были раньше сделать это. Но в нашей палате хаос – ну, полный хаос – из-за отключения света. И теперь уж все равно он у вас, и я вам советую занять одну из этих постелей – быстро! А тех дневных больных потом как-нибудь устроите. Знаете, почему? Потому что приказ У.Б. был – поместить Джонни Бейнера у вас к тому времени, как он – У.Б. то есть – придет лично проследить, как ему проводят лечение прогревом. А так как упомянутый джентльмен уже у нас, то надо думать, что потом он пойдет сразу к вам.
– Господи!.. Спасибо, что сказали! – Лин положила телефонную трубку, бросилась в палату, чуть не наткнулась на аппарат, который катили по коридору.
– Мы немножко не готовы для вашей процедуры, – запыхавшись, сказала она физиотерапевту. – Вы можете немного подождать?
– Я-то могу, – улыбнулась девушка. – Но ведь вы знаете, что мистер Бельмонт сейчас придет?
Лин кивнула и вошла в палату, приняв спокойный вид, который скрывал ее тревогу. Но она сталкивалась с сестрами, которые теряли голову и беспомощно разводили руками, заражая всех окружающих чувством собственной паники, уже совершенно не соответствующей породившей ее причине. Она подумала, как было бы хорошо, если бы это был какой-нибудь другой хирург, но не Уорнер Бельмонт. Но она решила, что никто – ни один человек – не должен догадаться, как важно для нее, чтобы именно сейчас все прошло гладко.
Она организовала кровать для Джонни, отослала прочь каталку и была готова к встрече Уорнера, когда он вошел в палату.
– Доброе утро… сестра! – Он бросил мгновенный взгляд на белую вуаль, символизирующую новый ранг Лин и заменившую форменный чепчик младшей сестры только сегодня утром. Она почувствовала огромное желание – как уже было один раз раньше! – чтобы он забыл про этикет и сказал ей что-нибудь более дружеское и теплое. Но он продолжал: – У вас здесь мой больной, переведенный из мужской хирургической палаты. Но мы ведь оба знаем этого мальчика – Бейнера.
– Да, он здесь. – Она подвела его к кровати Джонни как раз в тот момент, когда ее помощница положила грелку между простыней и поставила кувшинчик с лимонадом ему на тумбочку.
От его взгляда не ускользнули эти запоздалые манипуляции, и он, быстро взглянув на Лин и щупая пульс Джонни, резко спросил ее:
– Надеюсь, у него было время привыкнуть к обстановке? Я назначил ему лечение, проводимое при мне, и я бы не хотел, чтобы моих больных сразу кидали под аппарат, не дав им возможности осмотреться.
На какой-то момент у Лин было искушение уверить его, что у Джонни было достаточно времени, чтобы отдохнуть после перевода его сюда. Но она не хотела лгать и, прямо посмотрев ему в глаза, сказала:
– Нет, он поступил к нам как раз перед вашим приходом.
– Я так и думал. Но я понял, что переводы из одной палаты в другую обычно делаются с самого утра, как можно раньше?
– Да, думаю, что обычно так и делается, – спокойно ответила Лин. – Но сегодня утром у нас отключили электричество, и из-за этого в каждой палате весь распорядок сдвинулся.
– Я все-таки думаю, что подобные непредвиденности бывают достаточно часто, чтобы научиться примиряться с ними, – без всякого сочувствия сказал Уорнер. – Вы что же, значит, считаете, что виновата мужская хирургическая палата, что так поздно отправила к вам пациента?
– Не совсем, – призналась Лин честно. – Боюсь, что я не получила извещения о его переводе к нам или о том, что вы будете присутствовать во время лечения. Если бы я знала, я бы сама послала туда каталку за ним.
– А почему же вам не прислали извещения?
– Оно должно было быть записано в журнале за вчерашний день, но записи там не было.
– Так чья же это вина? – Один безжалостный вопрос следовал за другим.
– Сестра, сдавшая дежурство, должна была меня предупредить устно или сделать запись в журнале.
– Значит, она должна подвергнуться взысканию. Кто она?
По губам Лин пробежала еле заметная улыбка.
– Это была сестра Оллмен. Но вчера вечером она уехала насовсем – она выходит замуж.
– Что, по-вашему, конечно, извиняет ее упущение? Боюсь, что, по-моему, ничуть! Очень хорошо, сестра. Можете готовить Бейнера к сеансу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60