OCR & SpellCheck: Larisa_F
«Арбор Джейн. Очарование страсти: Роман»: Центрполиграф; Москва; 2003
ISBN 5-9524-0311-5
Аннотация
Медсестра Лин Эсолл, собираясь выйти замуж, оставила службу в Бродфилдской больнице. Но ее жених за месяц до свадьбы внезапно разорвал помолвку. Сердце девушки разбито, ей кажется, что жизнь кончена. Случайная встреча с хирургом Уорнером Бельмонтом становится знаком судьбы…
Джейн Арбор
Очарование страсти
Глава 1
«Последний раз… Последний раз». Эти слова Лин мысленно повторяла целый день. Иногда с облегчением; время от времени с ощущением захватывающей радости при мысли о начале новой жизни рядом с Перри; но чаще с беспокойным чувством сожаления: с каждым «последним разом» навсегда затворялась еще одна дверь, скрывающая знакомые вещи, места, людей.
Два дня назад Лин в последний раз вызвали к начальнице сестринского корпуса. Ее суровое лицо, обрамленное волосами стального цвета и белоснежной оборкой чепца, потеплело в улыбке, когда она пожелала Лин счастья и сказала, как будет недоставать ее в больнице, и особенно в отделении.
У Лин промелькнула несправедливая мысль: это она только сейчас такая добрая. Как может большая больница вроде Бродфилдской почувствовать ее отсутствие – одной из десятка младших сестер, крохотного зубчика в колесе, которое так же будет вращаться и без нее? И внезапно устыдилась своих мыслей, чувствуя, что проницательная старая женщина читает их.
Начальница все так же ровно говорила:
– Нам вечно не хватает кадров, и безусловно, мы остро чувствуем уход каждой сестры, каковы бы ни были его причины. Стоит ли говорить вам об этом, сестра Эсолл… Но что касается вас, для Бродфилда это в самом деле потеря, и мне хочется, чтобы вы это знали, уходя от нас.
Лин пробормотала в ответ слова благодарности, а начальница продолжала:
– Я сама прошла через все это и понимаю, как часто работа бывает неблагодарной, поэтому иногда трудно поверить, что твои старания могут быть замечены на фоне остальных. Но старшие сестры и даже начальницы, – в уголке рта у нее появился намек на улыбку, – все-таки не слепые, и, когда больница теряет сестру, о которой известно, что она всегда ставит работу превыше своих личных интересов, – нельзя не пожалеть о ней, хотя за нее, казалось бы, надо радоваться.
У Лин что-то сжалось в горле, и она ничего не ответила. Начальница почувствовала ее состояние. Она больше ничего не сказала, повернулась к шкафчику красного дерева и достала серебряный поднос, бутылку шерри, бокалы и вазу с печеньем.
Печенье и шерри в кабинете начальницы. Таков был официальный традиционный ритуал прощания с каждой сотрудницей, уходящей с работы в связи с замужеством. Это была церемония, которой боялись или с удовольствием ждали – смотря по степени самообладания. Об этих приемах немало рассказывали и шутили в комнате отдыха сестер. И вдруг Лин почувствовала, что для нее все совсем по-другому. Это был символ всего того, чем стал для нее Бродфилд, – надежность, дружба, любимая работа. И даже родной дом, которого у нее больше нигде было. Печенье и шерри в кабинете начальницы означали конец всему, и горечь сожаления стала почти невыносимой, даже на фоне счастья.
Начальница, медленно отпивая шерри, ласково говорила ей о будущем замужестве, расспрашивала о «вашем мистере Гарстоне»: как долго они знакомы и когда она ждет его в Англию для свадьбы.
– Мы обручены уже около полутора лет, – ответила Лин. – Но мой жених весь этот год был за границей, и мы не виделись.
– У него ни разу не было отпуска? – спросила начальница.
– Был. Но один раз ему пришлось съездить в Австрию к родным, а еще несколько дней он использовал для поездки в Шотландию, где у него живет отец-инвалид. Но сейчас он уже в Англии.
– И наверное, ему не терпится скорее увидеться с вами?
– Надеюсь, – счастливо улыбнулась Лин.
Начальница пошутила, что она всегда теряет лучшие кадры, принося их на алтарь семейной жизни, сказала, что сама подозревает: тут дело не в простом совпадении, и простилась с Лин. Дверь кабинета – внушающая такой же страх и уважение, как дверь суда, – закрылась за ней в последний раз.
И после этого было еще много всего последнего. Конец ее обычным обязанностям – она в последний раз подала ужин своим больным, последний раз проверила белье в кладовке, сделала последний обход палаты.
И потом – прощания: с санитарами, поварами, садовниками и, наконец, с сестрами.
Этого она боялась, но все оказалось замечательно: непринужденный маленький праздник в ее честь, который, по американскому обычаю, назывался у них «прощальный душ», потому что, согласно ритуалу, уходящую подругу осыпали сверточками с подарками.
У них было правило: ни один подарок не должен стоить дороже пяти шиллингов, – было ли это рукоделие или какая-нибудь вещица, купленная в магазине. Из-за этого прибегали ко всяким ухищрениям и к невинному обману. У Лин все происходило так же, как у всех.
Крики протеста звучали при явных нарушениях правил; аплодисментами встречали неожиданные и остроумные подарки. В комнате отдыха было шумно, весело и оживленно, и получилось, что грустить было некогда.
Большинство присутствующих, как и сама Лин, были в форме, так как только что сменились с дежурства или отпросились на полчасика. И как и все подобные праздники на ее памяти, этот кончился так же быстро и неожиданно. Уже через несколько минут комната опустела; помахав ей на прощанье, сестры поспешили кто домой, кто к больным, а Лин пошла к себе в комнату с охапкой подарков.
Вот теперь подошел самый настоящий последний раз – последний раз она снимет форму и переоденется в свою одежду в этой маленькой комнатке, которая стала ее собственной, как только она была принята в штат больницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60