Вслух же я говорю:
– Помнишь, как мама готовила нам нечто подобное после футбольных матчей?
– С овсяным печеньем, – говорит она.
– И шоколадной стружкой, – добавляю я.
– Или с шоколадными черепашками. – Эти черепашки с орешками вместо лапок и головы завоевали приз на кулинарном конкурсе Пиллсбери.
– И с шоколадными ореховыми пирожными.
– Или с тыквенным пирогом.
– И с домашним клубничным мороженым.
– Довольно! А то мы растолстеем, – говорит Джилл.
– Мы не можем растолстеть, разговаривая о пирожных. Кроме того, ты похудела. – Я вспомнила о человеке в аэропорту, сказавшем то же самое.
– Всё волнения, – говорит она.
– Девочки? Они вроде бы выглядят прекрасно.
– Так оно и есть. Несмотря на лиловые волосы. – Джилл вскакивает со стула. Держа чашку двумя руками, она идет к стеклянной двери. Прислонившись к ней, она устремляет взгляд в заоконную темноту. – Гарри закрутил роман. – Она делает большой глоток сидра.
Я уже не надеюсь рассказать сестре о моем романе с Питером. Я приглядываюсь к ней повнимательнее, чего не делала уже много лет, вспоминая, что с этой женщиной мы когда-то ссорились из-за нарядов, пока ее платья не стали мне коротки. Временами мы ссорились из-за того, кто первый пойдет в ванную, но она написала за меня курсовую работу, чтобы я могла покататься на лыжах в Нью-Гэмпшире с молодежной группой нашего прихода. Разумеется, мне пришлось выслушать ее нотации о том, что учебные задания нужно делать заранее. А я так и не рассказала матери о той ночи, когда обнаружила ее мертвецки пьяной на первой ступеньке лестницы. Вместо этого я тайно протащила ее в спальню, и весь следующий день громогласно выступала, как только оказывалась рядом с ней.
Я осознаю, что эгоистично думать только о себе. Моя сестра страдает. Я обнимаю ее за плечи и веду обратно к стулу. Она ставит чашку на столик и берет ложку, чтобы помешать сидр. Я спрашиваю о романе Гарри.
– Серьезный или просто интрижка?
– Интрижки у него бывают часто. – Она облизывает ложку. – Эта продолжается с весны. Она моложе меня. Симпатичнее. Она доложила мне, что намерена отбить его у меня.
– Она доложила тебе?! – Я пытаюсь представить, как Питер соперничает с Дэвидом. Но у меня не получается.
Джилл пожимает плечами.
– Ты можешь представить, как она заявилась к нам домой и пыталась убедить меня отказаться от него? По-моему, ей захотелось осмотреть владения, чтобы спланировать будущие перемены.
– Ты сказала Гарри?
– Нет. А если она сама сказала ему, то он никогда не упоминал об этом. Пока он не заикался о разводе. Мне лишь остается надеяться на то, что он сочтет, что развод обойдется ему слишком дорого, ведь Калифорния–это штат, где собственность супругов считается общей. – Она поднимает глаза, тушь на ее ресницах слегка поплыла. – Даже не знаю, что делать. Я не работала с тех пор, как родила Мишель. – Мы обнимаемся и стоим, слегка покачиваясь. Успокоившись, она добавляет: – Не говори никому. Особенно маме.
Я обещаю, что не скажу.
День благодарения выдался сырым и дождливым. Пока я пекла пироги с яблочной, тыквенной и изюмно-ореховой начинкой, все торчали за кухонным столом и болтали.
– Есть ли шанс достать билеты на матч «Кельтов»? В эти выходные они играют в Саду с «Лейкистами», – говорит Гарри.
– Ни малейшего, – откликается Дэвид.
Я не стала говорить ни Гарри, ни Дэвиду, что у меня есть друг, который мог бы достать билеты. С удивившей меня пристрастностью я вдруг обнаружила, что сердита на моего зятя за то, что он поступил с моей сестрой так же, как я с моим мужем.
– Лиз, сделай, пожалуйста, еще кофейку, – просит Дэвид. Мишель предлагает мне свою помощь.
Я украшаю резными полосками теста края пирога и объясняю ей, где стоит банка с кофе.
– Темной обжарки, – добавляю я, показывая на фарфоровую кофейную банку с герметичной крышкой. Кофе для Дэвида значит так же много, как Христос для утвердившегося в вере христианина. Украшения рвутся. Сунув тесто в холодильник для отстоя, я раскатываю второй пирог. Этот получается лучше и не рвется, когда я перекладываю его в форму для выпечки. В кухне витают вкусные запахи кофе и пирогов. Они уже не вызывают у меня приступов тошноты, видимо, я справилась с инфекцией.
– А вы сами-то пойдете на «Кельтов»? – спрашивает Гарри.
– Моя фирма заказывает абонементы. Мы получаем их пару раз в год. Лиз угрожает мне разводом, если я приглашу кого-то другого. – Я выпадаю из разговора, когда мужчины начинают обсуждать преимущества разных команд.
Звонит телефон. Джилл берет трубку и зовет меня. Она подносит трубку к моему уху, чтобы я не запачкала ее белыми от муки руками.
– Поздравляю с праздничком, – говорит Джуди. – Кое-кто хочет пожелать тебе веселого Дня благодарения. – Не обращая внимания на муку, я забираю трубку у Джилл, испугавшись, что она может услышать голос Питера.
– Извини, что я звоню тебе домой, но мне очень хотелось хоть на минутку разделить с тобой этот праздник. Надеюсь, ты не сердишься, – говорит он.
– Совсем наоборот. Я глубоко взволнована, – говорю я.
– Я люблю тебя.
– Я тоже. – Я мельком поглядываю на окружающих, но все они явно заняты более важными делами и не обращают на меня внимания.
– Отлично сказано. Надо любить себя. Именно так и должны относиться к себе умные люди, – говорит он.
– Ты понимаешь, что я имею в виду.
– Ты имеешь в виду, что любишь меня? – спрашивает он.
– Угадал. Послушай, Марк, у меня куча дел.
– Мудро. На тот случай, если кто-то услышит мужской голос. Хочешь, я крикну, как сильно люблю тебя? – смеясь, восклицает он.
Мне хочется спросить, не пьян ли он или, может, покурил травки, но я не смею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83