По крайней мере так это выглядело, а еще казалось, что они, эти парни за стеклом, выжидали и следили за тем, что она делает.
Она смотрела, но не видела.
По несколько секунд на каждого, разглядывая его с ног до головы.
Избегая встретиться с ним взглядом.
— Нет.
Она покачала головой.
— Его здесь нет.
Свен Сундквист подошел на шаг ближе:
— Вы уверены?
— Его здесь нет.
Сундквист кивнул в сторону окошка:
— Они сейчас немного походят по кругу. Я хочу вас попросить внимательно посмотреть на каждого еще раз.
Тот, что стоял с левого края, с цифрой 1 на табличке, сделал несколько шагов вперед и прошелся по кругу. Она провожала его взглядом. У него была тяжелая походка и уверенные движения. Это он.
Это Ланг.
Чертов, чертов Хильдинг!
Она увидела, как он встал на свое место, и вперед вышел номер 2. Она проследила и за этим. И за каждым следующим. Сперва все они выглядели более или менее одинаково, но потом она четко увидела различия.
Свен Сундквист стоял молча, как и все остальные по эту сторону окна, пока по ту сторону не прошел свой крут последний из них. Тогда он выжидающе взглянул на Лису.
— Вы только что посмотрели на них повторно. Лица, телосложение, манера двигаться. Я хотел бы знать, узнали ли вы кого-нибудь из них.
Она затравленно смотрела на него. Она не могла.
— Нет.
— Никого?
— Никого.
Сундквист подошел еще на шаг и заглянул в ее бегающие глаза.
— Вы совершенно уверены? Среди этих людей нет того, кого вы видели в больнице, когда был насмерть забит ваш брат Хильдинг Ольдеус?
Он внимательно смотрел на женщину, стоявшую перед ним. Ее реакция удивила его. Смерть брата, похоже, не слишком ее опечалила. Скорее разозлила.
— Вы хотите напомнить мне о сестринской любви? Да, я обожала его. Я выросла вместе с Хильдингом. Но не с тем, кто умер вчера утром. Не с Хильдингом-наркоманом. Его-то я как раз ненавидела. Ненавидела! И в этом только его вина.
Она сглотнула. Все, что сейчас клокотало в ней — гнев и ненависть, страх и паника, — все это она проглотила, загнала внутрь.
— И как я сказала, я не узнаю никого из тех десятерых мужчин, которых вы мне показали.
— Так значит, вы никого из них раньше не видели?
— Нет.
— Вы совершенно в этом уверены?
Но тут адвокат, сорокалетний мужчина в костюме и галстуке, который появился в этой комнате последним, впервые подал голос:
— Так, ну хватит, — сказал он резко. — Свидетельница показала, что никого не может опознать. А вы на нее давите!
— Я уточняю свидетельские показания, которые расходятся с данными ранее.
— Вы оказываете давление на свидетеля.
Он наклонился к Сундквисту и добавил:
— И я хочу, чтобы мой подзащитный был немедленно отпущен. У вас против него абсолютно ничего нет.
Свен Сундквист взял его за локоть и легонько подтолкнул к выходу:
— Я знаю порядок С вашего разрешения, я не закончил разговор.
Он вытолкал адвоката за дверь и закрыл ее у него перед носом. Лиса Орстрём стояла у окна, тупо глядя на опустевшую комнату по ту сторону зеркала.
— Я не понимаю.
Сундквист встал между нею и окном.
— Я не понимаю, — повторил он. — Вы помните наш с вами вчерашний разговор?
Лицо Лисы пылало. Она отвела глаза.
— Да.
— И вы помните, что вы тогда сказали?
— Да.
— Вы показали на человека с фотографии номер тридцать два. Я сказал вам, что его зовут Йохум Ланг. Вы несколько раз повторили, что совершенно уверены в том, что именно он убил Хильдинга Ольдеуса. Вы это знаете, и я знаю. Поэтому я совершенно не понимаю, почему вы, увидев его во плоти вот в это окно, не смогли его опознать.
Она ничего не ответила и только покачала головой, уставившись в пол.
— Вам угрожали?
Он ждал, что она ответит. Но она молчала.
— Они так обычно и делают. Угрозами заставляют молчать. Чтобы продолжать убивать.
Свен Сундквист заглянул ей в лицо.
Наконец она посмотрела на него.
Она больше не отводила взгляд. Хотела, но не могла. Просто стояла и смотрела Свену прямо в глаза.
— Мне очень жаль, Сундквист. Очень жаль. У меня есть племянники, вы понимаете? И я их очень люблю.
Она закашлялась.
— Вы понимаете?
Утренние пробки рассосались, они без труда проехали через город и выехали на трассу Е4, где машин совсем мало. Всего через полчаса они были на месте. Второй раз менее чем за сутки.
Лена ему обрадовалась. Он еще поднимался по деревянной лестнице, а она уже открывала дверь, чтобы обнять его на крыльце. Эверт Гренс к таким телячьим нежностям не привык и готов был инстинктивно отпрянуть, но сдержался. Объятия нужны им обоим.
Она надела куртку: на улице по-прежнему прохладно, такое уж выдалось лето. Так и не потеплело.
Минут двадцать они шли по полю в сторону Норсборгского водопада, каждый думал о своем. Вдруг она спросила, кто она была. Та девушка, что стреляла в Бенгта. И что потом лежала рядом с ним на сером полу.
Гренс поинтересовался, так ли это важно, и она кивнула в ответ. Она хотела это знать, но зачем — не решалась объяснить. Он остановился, посмотрел на нее внимательно и рассказал, при каких обстоятельствах впервые встретился с Граяускас. Про квартиру с электронным замком. Про исполосованную кнутом спину у потерявшей сознание девушки.
Она слушала. Потом молча сделала несколько шагов и наконец спросила:
— А как она выглядела?
— Когда? После смерти?
— Нет. До. Мне нужна ее фотография. Какой она была. Она украла всю нашу дальнейшую совместную жизнь, Эверт. Я знаю. Что ты, как никто другой, меня поймешь. Я пыталась посмотреть новости, но не смогла. Первое, что я сделала утром, — купила две свежие газеты. Но там нет ее фотографий. Как будто ее вообще никогда не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94