.. Вот они, опрятные и хорошо одетые, безупречные галстучки и воротнички, одеваются чище всех в Америке, предъявляют свои негритянские лица нанимателю-судье который судит резко на основании их отэйных безупречных галстуков -- некоторые в очках, в кольцах, вежливые пыхатели трубками, студентики, социологи, все это мы-все-знаем-великую-тусовку-в-отэе которое я так хорошо знаю в Сан-Фране -звук -- Я танцую сквозь этот город с большим мешком за плечами поэтому надо подсуетиться чтоб ни в кого не врезаться но тем не менее в темпе пробраться по этому параду Маркет-Стрит -- Слегка пустынному и опустошенному, воскресенье -Хоть на Третьей Улице и будет полно народу, и великие огромные Парии лают в дверях и обсуждают Чрева Божественности, все это по-собачьему четко вкупе -- Я обсираясь и пердя пру вверх по Кирни, к Чайнатауну, заглядывая во все витрины и все лица чтоб увидеть куда показывает Ангел в этот прекрасный и совершенный день -
"Ей-Богу подстригусь у себя в номере," говорю я, "и сделаю так чтоб это было нечто" -- "Потому что первым делом я нагряну в этот отэйный сладкий саксофонный Погребок." Где немедленно влезу в воскресный дневной сейшак. О они все там будут, девчонки в темных очках и светловолосые, брюнетки в симпотных пиджачках под боком у своего мальчонки (Мужчинки) -- поднимая стаканы с пивом к губам, всасывая сигаретный дым, биясь под биение бита Брю Мура совершеннейшего тенор-саксофона -- Старина Брю будет торчать по бражке, да и я тоже -- "Постукаю ему по ногтю на ноге," думаю я -- "Послушаем что певцы нам сегодня скажут" -- Поскольку все лето я обеспечивал себя своим собственным джазом, распевая на дворе или в доме по ночам, где бы то ни было мне надо услышать какой-нибудь музыки, увидеть куда наливает Ангел, по каким лестницам спускается она, и с отэйными джазовыми днями в ночном клубе Мори О'Тэй все окэй -- музыка -- Поскольку все эти протокольные хари только сведут тебя с ума, единственная истина это музыка -- единственное значение без значения -Музыка сливается с сердцебиенной вселенной и мы забываем бит мозга.
75
Я в Сан-Франциско и я приму его в себя целиком! Невероятны те вещи что я видел.
Я проваливаю с дороги двоих филиппинских джентльменов пересекающих Калифорнию. Валю проездом в Отель Белл, рядом с китайской спортплощадкой, и вхожу вовнутрь заказать себе комнату.
Служитель немедленно без лишних слов вдруг старается мне угодить, а холле сидят женщины и сплетничают по-малайски, я содрогаюсь от мысли что за звуки донесутся сквозь окно со двора, все такие китайские и мелодичные, я слышу даже припевы французской болтовни, от хозяев. Попурри гостиницы номеров в темных ковровых вестибюлях, и старые скрипучие ночные ступеньки и мигающие настенные часы и 80-летний согбенный мудрец за узорной решеткой, с открытыми дверями, и кошки -- Служитель приносит мне обратно мою сдачу покя я жду с ожидающе приотворенной дверью. Вытаскиваю свои крохотные алюминиевые ножнички которыми и пуговиц-то со свитера не срезать, но все равно режу ими себе волосы -- Затем изучаю что получилось с помощью зеркал -- Окей, потом иду все-таки бриться. Приношу горячей воды и бреюсь и подравниваюсь а на стенке голый календарь с девчонкой-китаянкой. Много же чего я смогу с календарем. ("Что ж," говорил один бич другому в варьете, два англичашки, "я имею ее сейчас.")
В жарких маленьких язычках пламени.
76
Я выхожу и пускаюсь по улице переходя на Колумбус и Кирни, рядом с Варварским Берегом, и бродяга в длинном бичевском пальто выпевает мне "Когда мы в Нью-Йорке переходим улицы мы их переходим! -- Не хрен мне тут ждать!" -И оба мы рвем через дорогу и перебегаем прямо среди машин и перепуливаемся фразами про Нью-Йорк -- Потом я добираюсь до Погребка и запрыгиваю в него, крутые деревянные ступеньки, в обширном зале погреба, сразу направо комната с баром и эстрадкой-отэем где теперь когда я возвращаюсь Джек Мингер дует в трубу а у него за спиной Билл безумный светловолосый пианист знаток музыки, на барабанах этот грустный паренек с потным симпатичным лицом у которого такой безрассудный бит и крепкие запястья, а на басу я не могу разглядеть кто там покачивается в темноте с бородой -- Тот или иной чокнутый Вигмо -- но это не сейшен, это постоянная группа, слишком рано, вернусь попозже, я уже слышал все идеи Джека Мингера до единой у него одного вместе с группой, но сначала (пока я просто заглянул в книжную лавку оглядеться) (и девушка по имени Соня симпатично подошла ко мне, лет 17, и сказала: "О ты знаешь Рафаэля? Ему деньги нужны, он ждет у меня дома") (а Рафаэль это старый мой нью-йоркский кореш) (а еще про Соню будет потом), я вбегаю туда и уже собираюсь развернуться и свингануть оттуда как вижу кошака похожего на Рафаэля, в темных очках, он под самой эстрадой разговаривает с какой-то чувихой, поэтому я подбегаю (быстрыми шагами) (чтобы не лажать бита музыкантам пока те лабают себе дальше) (какую-то песнюшку типа "Слишком Рано") смотрю прямо вниз убедиться что это Рафаэль, едва не опрокидываюсь, глядя на него вверх тормашками, пока он ничего не замечает болтая со своей девчонкой, и я вижу что это не Рафаэль и обламываюсь -- Поэтому трубач играющий свое соло недоумевает что это такое он видит, зная меня издавна как вечно сумасшедшего, что вбежал поглядеть на кого-то вверх тормашками а затем выбежал -- Я несусь в Чайнатаун пожрать и возвращаюсь на сейшен. Креветки! Цыпленок! Свиные ребрышки! Захожу к Сунь Хьонг Хунгу и сажусь там у их нового бара заказывая холодные пива у невероятно чистоплотного бармена который не перестает протирать стойку и полировать стаканы и даже промакивает пару раз под моим пивом и говорю ему "У вас славный чистенький бар," и он отвечает "Совсем новый" -
Тем временем я ищу кабинку куда можно сесть -- ничего нет -- поэтому я поднимаюсь наверх и сажусь в большую семейною кабину с портьерами но меня оттуда вышвыривают ("Вам тут сидеть не положено, это для семей, для больших компаний") (потом они не подходят и не обслуживают меня пока я жду) поэтому я шкрябаю стулом вылезаю и топаю вниз быстренько на тихих ножках и беру себе столик и говорю официанту "Пускай ко мне никто не садится, я люблю есть один" (в ресторанах, естественно) -- Креветки в коричневом соусе, цыпленок с кэрри, кисло-сладкие свиные ребрышки, в обеде по китайскому меню, я ем его запивая еще одним пивом, обалденнейщая еда едва могу доесть -- но заканчиваю все подчистую, плачу и отваливаю -- К парку теперь уже на исходе дня где детишки играют в песочницах и на качелях, да старики таращатся на скамейках -- Я подхожу и сажусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57