"Каково средство?" Ответ: "Стоять на голове три минуты каждый день -- Кроме этого общие физические упражнения -- Стаканчик виски причем 100-процентного виски или бурбона каждый день, для разжижения крови -- " Затем он выходил из транса, и таким образом вылечил тысячи (Институт Эдгара Кэйса, Атлантик-Бич, Виргиния) -- Новый Бог Коди -- Бог заставивший даже девчонко-восторженного Коди начать говорить: "Я почти покончил с этими малютками"
"Почему?"
У него тоже есть свои молчанья, скалисто суровые -- Я теперь тоже ощущаю пока мы летим по Воротам Золота что Коди с Рафаэлем не совсем близки -- Изучаю их чтобы понять почему -- Я не хочу чтобы кто-то из моих мальчишек дрался -Все это будет великолепно -- Мы по меньшей мере все умрем в гармонии, у нас будут великие орущие китайские похороны радости с Воем и Воплем потому что старый Коди, старый Джек, старый Рафаэль, старый Ирвин, или старый Саймон (Дарловский, скоро появится) умерли и свободны -
"Моя голова мертва, мне плевать!" вопит Рафаэль -
" -- ну а этот пес даже вторым прийти не смог и возместить мне потери жалкими пятью баксами, но я тебе покажу солнышко -- " Коди шепчет Пенни (та просто большая счастливая странная печальная девчонка впитывающая все это. Я теперь вижу что она ошивается вокруг моей компании потому что они, если не считать Коди, не обращают на нее никакого особого полового внимания) (фактически они постоянно ее обламывают и велят ей идти домой) -
Но я изумлен что когда мы приезжаем в Милл-Вэлли выясняется что она буддистка, пока мы все одновременно болтаем в хижине на лощажьем холме я поворачиваюсь и передо мною как во сне она, словно сплошная рубиновая статуя, сидит у стенки сложа ноги соединив руки и глаза ее не отрываясь смотрят вперед, не видя ничего, может и не слыша ничего, безумный мир.
Безумный превыше всей хижины -- Она принадлежит Кевину МакЛоху, моему старинному корешу Кевину тоже бородатому но работает он плотником с женой и двумя детьми, штаны вечно в опилках и краске, гологрудый обычно, патриархальный, добрый, деликатный, тонкий, крайне серьезный, напряженный, тоже буддист, на задах его старой доброй деревянной хибары с неоконченной верандой которую он никак достроить не может, возвышается крутой поросший травою холм пока не становится наверху Оленьими Парками, настоящими действительными древними оленьими парками куда лунными ночами как бы из ниоткуда вдруг видишь оленя прилегшего и жующего под громадными Эвкалиптами -вниз с горы, сюда спасается дичь, как знают все Бродяги Дхармы, олени приходили в эту Святую Рощу дольше чем дюжина историй Калифорнии -- В вышине, на вершине, в кустах роз прячется хижина -- Поленницы, высокая трава, дикие цветы, кусты, моря деревьев шелестящие повсюду -- хижину как я уже говорил выстроил старик чтобы в ней умереть, что он и сделал, а был он великим плотником -- Кевин всю ее отделал джутом по стенам и украсил буддистскими картинками и чайниками и тонкими чашками и ветвями в вазах, и поставил бензиновую печь кипятить воду для чая, чтобы получилось такое буддистское убежище и церемониальный чайный домик, для посетителей а также для остающихся надолго на 3 месяца гостей (которые должны быть буддистами, то есть, понимать что Путь это не Путь) каким был я сам, и чтобы по четвергам когда он говорит своему плотницкому начальнику "Я беру отгул" а начальник говорит "А другой конец доски кто поднимать будет?" "Заставьте кого-нибудь друтого" Кевин оставляет хорошенькую жену и детишек под горой и взбирается Оленьепарково-Эвкалиптовой тропой, с Сутрами под мышкой, и проводит весь этот день в медитациях и занятиях -- медитирует скрестив ноги, на Праджну -- читает комментарии Судзуки и Сурангама-Сутру -- говорит: "Если бы каждый рабочий в Америке брал себе отгул чтобы этим заниматься, каким чудесным был бы мир."
Очень серьезный, прекрасный человек, 23, с голубыми глазами, совершенными зубами, приятным ирландским обаянием, и милой мелодичной манерой говорить -
И вот мы (Коди, Пенни, Рафф и я) после короткой беседы с женой Кевина внизу, карабкаемся по этой жаркой тропе (поставив машину возле почтового ящика) и врываемся прямо к Кевину в медитацию -- Хоть и понедельник, он все равно сегодня не работает -- Он сидит на корточках кипятит чай, совсем как Учитель Дзэна.
Он широко улыбается и рад нас видеть -
Пенни устанавливает себя на его прекрасном коврике и погружается в медитацию, пока Коди с Рафаэлем точат лясы а мы с Кевином слушаем и ржем -
Это в высшей степени смешно -
"Что? Что?" вопит Рафаэль когда Коди, поднявшись, пускается в речугу об универсальности Бога, "ты хочешь сказать мне что всё есть Бог? Она Бог, Боже мой?" тыча пальцем в Пенни.
"Да, конечно," говорю я, а Коди продолжает: -
"Когда мы покидаем астральный план -- "
"Не собираюсь я слушать этого парня, не совратят меня его разговоры! Дьявол ли Коди! Ангел ли Коди?"
"Коди ангел," говорю я.
"Ох нет!" Рафаэль хватается за голову потому что Коди продолжает по-прежнему: -
" -- достигши Сатурна где высочайшим милостям Спасителя может и не быть вверено обратить в камень, хоть я и знаю что старина Джек вот тут этот сукин сын так он скорее в камень превратится" -
"Нет! Я пошел наружу! Этот человек злой!"
Здесь это выглядит как словесная битва чтобы выяснить кто будет говорить и удержит за собою трибуну, а Пенни сидит там в самом деле розовая и лучистая, в веснушках, на лице и руках, рыжие сердечные волосы -
"Выйди и поизучай прекрасные деревья," советую я Рафаэлю, а он и так выходит наружу, врубиться, и возвращается (за это время Коди сказал: "Отведай немного вот этого чая, мальчик," протягивая мне чашку горячего чая в джапской чашке, "и посмотри как это вычистит все скорлупки твоего сердечка -- агх" (закашлявшись, присербывая чай) "хем!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57