Вы росли в сельской местности, на ферме с лошадьми и курами.Лиз ощутила растущее чувство беспокойства. Она действительно росла с лошадьми. И на протяжении многих лет самым большим и ни с чем не сравнимым для нее восторгом был тот, который она испытывала, сидя на пони.– Ваш отец взял вас покататься на лошади, когда вам было пять лет. Вы упали с нее, но упросили его сразу же посадить вас обратно. Он гордился вами.Это воспоминание было так глубоко упрятано в ее памяти, что ей потребовалось несколько секунд, чтобы оживить его. Вот оно. Яркий весенний день на Лонг-Салли, поле, соседствовавшее с фруктовым садом. Отец оседлал самую старую и самую смирную лошадь из всех, какие у него были. Но и она казалась огромной и страшной пятилетней Лилли-бет. На мгновение тот страх вернулся к ней, словно ее сажали на лошадь сейчас. А потом было чувство восторга, когда лошадь медленно двинулась вперед и отец отпустил ее. Она действительно большая! И вдруг неожиданное устрашающее ощущение падения и давно забытый трепет при виде гордости отца, когда она потребовала посадить ее обратно.Вернувшись в настоящее, Лиз с содроганием поняла, что ей страшно. Ей хотелось и убежать, и не сходить с места. Но Сюзанна все еще крепко держала ее руку.– Он гордился вами тогда, – сказала она мягко, – и он гордится вами сейчас.Лиз подняла на нее глаза. Уже десять лет, как ее отец умер! На долю секунды ей показалось, что ясновидящая сжала ее руку чуть сильнее, но не сказала при этом ни слова. Лиз подумала об отце, которого так любила, и ощутила неожиданное чувство покоя, не замутненное печалью, всегда возникающей в душе при мысли о нем.Сюзанна заговорила снова:– Вы многое изменили в своей жизни. Вы чувствовали себя бабочкой в железной клетке, и вы сломали ее. Это потребовало огромных усилий. Но это не дало вам счастья, которого вы ждали. И вам предстоит изменить еще очень и очень многое. Но в конце концов вы будете счастливы.Слушая Сюзанну, Лиз наконец поняла, почему Мел так хотела попасть сюда сегодня. Обещание счастья в конце концов, после мучительной борьбы, так обнадеживает, что ты готова отбросить все разумные соображения, чтобы поверить в него. Тебе нужно поверить в него. И это побуждает тебя не предаваться пассивно в руки судьбы, а более страстно бороться за счастье, которое тебе когда-то было обещано.Чтобы как-то справиться с нахлынувшими эмоциями, Лиз решила переменить предмет беседы:– А как насчет моей личной жизни? Меня тоже ждет свободный художник с «конским хвостом»?Но Сюзанна никак не отреагировала на ее насмешливый тон. Вместо этого она немного сместила руну Лиз в своей руке, словно открывая дорогу какому-то потоку энергии.– Вас любят двое мужчин, и оба они причинят вам боль.– С ума сойти! – посочувствовала Мел. – Для меня не секрет, кто один из них.– Но вы сильны, вы переживете, – гадалка сделала паузу и провела пальцем по ладони Лиз, словно перепроверяя какой-то удивительный факт. – Один из них на перекрестие своей жизни. Он может повернуть либо к вам, либо от вас.Сюзанна помолчала.– Он поворачивает от вас.Она открыла глаза и посмотрела на Лиз затуманенным и встревоженным взглядом.– Вы уверены, что хотите этого?
– Это ерунда, Мел, это немного забавно, но не больше! – Холодный ветер прояснил голову Лиз, и к ней вернулся ее обычный скептицизм.– А как насчет твоего отца, и лошади, и «хвоста» Гарта?– Какая-то разновидность чтения мыслей, и ничего больше. – Почувствовав, как ей на щеку опустились не сколько снежинок, первых снежинок этой зимы, Лиз поплотнее запахнула пальто. – Возможно, что она в состоянии рассказать нам, о чем мы думаем сейчас, но она никак, абсолютно никак не может заглянуть в будущее.
Десятью минутами позже Дэвид вырулил с площадки за дорожным указателем и включил сигнал левого поворота своего «мерседеса». Ничто не связывало его с Лондоном, и он ощутил внезапное желание снова увидеть Йоркшир. Не родной дом, – к этому он пока не был готов, – а страну своего детства. Он купит пару крепких ботинок, куртку с капюшоном, может быть, даже простую палатку и спальный мешок. Завтра он уже сможет наблюдать с вершины холма восход солнца над Ниддердэйл-Эдж.Нажимая педаль газа, он внезапно и остро ощутил, что Юг остался в прошлом, а в будущем его ждут широкие, дикие просторы Севера.По дороге к своему коттеджу Лиз включила стереомагнитофон и поставила кассету с «Жаворонком». Эта музыка всегда давала ей покой и оптимизм. Смешно принимать близко к сердцу то, что наговорила модернизированная гадалка.Дэвид сейчас ни на каком не на перекрестие своей жизни. Сейчас он уже вернулся в Лондон, сидит, не вылезая, за своим столом, редактирует свою драгоценную газету и решает, какие сомнительные и грязные истории страна прочтет завтра за завтраком. Такому пустяку, как ссора с ней, не оторвать Дэвида от Логана Грина и не остановить его подъема по служебной лестнице.
Играла музыка, Лиз забыла о холодной слякоти за стеклами машины и представила себе конец весны и синее до рези в глазах небо, в котором жаворонок кувыркается и поет над нивами Восточного Суссекса. Через полчаса она будет дома с Джейми и Дейзи. Они сядут пить чай, и ее мать отрежет им по толстому кусну своего темного и сочного рождественского кекса.Вот наконец и Симингтон. Дома. Местный магазинчик, на удивление, был еще открыт, и Лиз вспомнила, что надо купить молока. Она остановилась у магазина. К ее досаде, осталось одно гомогенизированное молоко в пластиковых пакетах, которым чашку чая можно только испортить, но которое годится для утренних хлопьев. Открыв сумку, она обнаружила, что кошелек остался в машине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154