— Они прибыли сегодня утренним поездом. Представляешь, картинка! — расхохоталась Кэтлин. — Выходцы из Древнего Рима везут товары в средневековый русский город на современном американском поезде!— Погоди, это только начало. И самое интересное при этом — обмен идеями. Римляне вернутся через пару дней к себе домой, выручив за товары гораздо больше, чем рас-считывали, и расскажут своим землякам о том, как живут на Руси. И когда железная дорога достигнет Рима, сотни его жителей захотят приехать сюда. Я думаю, русские меха и резные деревянные изделия будут пользоваться у римлян спросом, и они будут неплохо платить за них серебром. Билл Уэбстер уже все уши мне прожужжал насчет того, как нам необходима твердая валюта.Эндрю не уставал поражаться выдающимся способностям молодого министра финансов, которому удалось каким-то чудом создать финансово-экономическую систему, основанную на бумажных деньгах.Тот факт, что на долларовой банкноте, согласно брошенному ими жребию, красовалась физиономия Эндрю, страшно веселил Пэта О’Дональда, на чью долю выпала бумажка достоинством в десять долларов. Пятидолларовая купюра досталась Эмилу, а Ганс был втайне очень горд, любуясь своим портретом на двадцатидолларовой. Калин бурно протестовал против того, чтобы его запечатлели на пятидесятидолларовой банкноте, но его протест был отклонен. Касмар же, которому по жребию досталась самая крупная, стодолларовая, купюра, очень дипломатично отказался от этого, убедив их, что на ней должны быть изображены Перм и Кесус. Но втолковать местным жителям, что это не игра и что бумажные деньги имеют реальную стоимость, оказалось непросто.Еще труднее было создать первый русский банк и объяснить людям, что они могут совершенно спокойно оставить свои деньги в банке и по прошествии некоторого времени получить их обратно с солидной прибавкой в пять процентов. Им это представлялось поначалу каким-то непонятным фокусом, но, когда новшество прижилось, банк буквально потонул в потоке финансовых операций, к вящей радости Билла Уэбстера, который раздавал займы под шесть с половиной процентов многочисленным клиентам, желавшим открыть то или иное собственное дело.Когда Эндрю отменил военное положение и объявил свободу частного предпринимательства, Билл приступил к осуществлению еще одного грандиозного проекта — фондовой биржи, функционирование которой и для самого Эндрю было тайной за семью печатями. Игра на бирже стала повальным увлечением 53-го Мэнского полка. Почти каждый превратился в держателя акций. Некоторым удалось в результате разбогатеть, другие разорились. Это пристрастие захватило всех даже сильнее, чем азартные игры, которые испокон веков были неотделимой составляющей быта американской армии.— Газета, сэр! — К ним подбежал суздальский мальчишка.Натянув поводья, Эндрю кивнул Кэтлин, которая достала из кошелька железный пенс и протянула его мальчишке. Но тот, отдав газету, продолжал смотреть на нее с просительной улыбкой. Покачав головой, Кэтлин достала еще два пенса.— Да благословит вас всемогущий Перм! — воскликнул мальчишка и нырнул в толпу.— Посмотрим, что Гейтс припас для нас за пазухой сегодня, — произнес Эндрю и протянул руку, чтобы взять у Кэтлин листок. Но та, бегло просмотрев газету, быстро сложила ее.— Да ничего нового. Все тот же скулеж по поводу канализации и те же проклятия в адрес Майны и всего правительства.Эндрю со стоном покачал головой.— Ну еще вот курс акций на бирже, — поспешила она сменить тему. — И, как всегда, жуткие объявления этого Юрия: «Вместе с нами вы попадете прямо в рай». Подобная безвкусица, похоже, становится отличительной чертой нашей рекламы.Эндрю тихо рассмеялся. Сам он вместе со всем городом с интересом ожидал новых каламбуров и четверостиший изобретательного гробовщика. Газета Гейтса стала своего рода популярным букварем, и объявления о похоронах завоевали в нем прочные позиции.— Поехали, Эндрю, пока тебя не утащили по какому-нибудь неотложному делу обратно в твой кабинет. Я отдам тебе газету позже. — И Кэтлин решительно сунула листок в свою сумочку. Тряхнув поводьями, Эндрю пустил лошадь легким галопом.Наконец они покинули площадь и направились в сторону восточных ворот. За городской стеной Эндрю опять остановился, услышав свисток паровоза. В облаке белого дыма из ворот внешнего земляного вала выполз железнодорожный состав. Широкое пространство между внутренней стеной и земляным валом было расчищено от мусора и обломков, загромождавших его после войны, и превращено в городской вокзал. Северная стена, целиком смытая потоком, уничтожившим армию тугар, была теперь восстановлена и укреплена. По всей территории между двумя стенами проходили десятки путей, соединявших многочисленные верфи, мастерские и склады.Сделав плавный поворот, паровоз со свистом и звоном подкатил к открытой платформе.— Двенадцатичасовой экспресс, следующий из Новрода, Нижила, Вазимы, Сибири и других пунктов дальше к востоку вплоть до Испании, прибывает на первый путь! — объявил начальник станции, шагая вдоль платформы в своем длиннополом сером сюртуке и цилиндре, ставшем почему-то непременной частью железнодорожной формы. Это была одна из местных несообразностей, забавлявших Эндрю.Он притормозил, чтобы поглядеть на довольно необычное зрелище. Десятки рабочих, прибывших в отпуск со строительства железной дороги, шумно высыпали из вагонов, а навстречу им спешили их семьи. Однако многие из совершивших путешествие не спеша и с интересом рассматривали состав, который все еще оставался для них каким-то непонятным чудом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165