Это означало, что лестница должна быть больше, полы прочнее, а дверные ручки устроены так, чтобы и лошадь могла с ними совладать, потому что Анна любила присутствовать при беседах.
Все уже давно убедились, что я сумасшедший, так что на подобные чудачества внимания совершенно не обращали. Почему бы, собственно, и нет. В любом случае я — хозяин, а высокое положение имеет свои привилегии. Анна — замечательная девочка.
В остальных строениях располагались квартиры в четыре этажа. Типичное жилье составляло девять ярдов в длину и три — в ширину, хотя комнаты слегка различались по размерам, в соответствии с количеством членов семьи.
Холостяки обычно делили комнату на четверых, так же как и незамужние. Со временем девушки обнаружили, что можно выжить в одиночку и не заработать определенное клеймо в глазах общественности, и стали выходить замуж в более зрелом возрасте. Некоторые даже терпели до восемнадцатилетия, но я забегаю вперед.
На каждом этаже находилось по пять квартир вокруг лестницы, что пронизывала здание сверху вниз. На втором этаже коридор был гораздо меньше, чем на остальных, и содержал туалетную комнату — два унитаза и раковины на двадцать семей.
По стандартам двадцатого века мы построили перенаселенную второсортную ночлежку. По стандартам же века тринадцатого получилось сказочно роскошное жилье, и все, не исключая людей, живших в замке, считали меня ненормальным из-за такого расточительного строительства.
Корчма «Розовый дракон» номер три попала в распоряжение второго сына Тадеуша, Жигмунта Врулевского. Уменьшенная версия корчмы в Цешине, унаследовавшая тот же шик, она имела тридцать комнат, сдававшихся внаем, в основном для купцов, и стойла для животных.
Но, по сути, корчма превратилась в бар для мужчин, так как сильному полу иногда требуется уйти подальше от семьи и попить водки с приятелями. Наряды официанток поощряли подобное поведение: со временем они вообще начали обслуживать посетителей топлесс. Одна из девушек попробовала осуществить идею на себе, без всяких намеков с моей стороны, и получила за вечер больше чаевых, чем все остальные, вместе взятые. Через неделю все официантки последовали ее примеру.
Каким-то образом, несмотря на отсутствие табу на нагое тело, на то, что у нас был только один душ, где мужчины и женщины мылись вместе, а пиво стоило гораздо дешевле всего в паре сотен ярдов в трапезной, мужчины все равно предпочитали, чтобы кружки им приносили красивые девушки с голой грудью.
Традицию переняли во всех остальных корчмах сети «Розовый дракон», и доходы значительно выросли.
Мужчины платят за удовольствие. Более сорока процентов дохода с корчмы уходило на зарплаты, так же как и тридцать пять процентов — с лавочки. Остаток я откладывал. Однако люди могли не потребовать свое жалованье и нажиться на этом, хотя нам и приходилось идти на разные уловки, чтобы обойти глупые ростовщические законы Церкви. Рабочие предъявили мне жалобу, с возмещением восьми процентов от их годового жалованья, за то, что я не платил ям вовремя. Но я наверняка не пропустил ни одной выдачи жалованья.
Как потом выяснилось, жалованье составляло только небольшую часть уплывавших из моих рук средств. Я вскоре уступил давлению десятников и прорабов, желавших повышения оклада. На самом деле мне это почти ничего не стоило. Большую часть тех денег я получал обратно через корчму, лавку и сберегательный банк.
Потом еще появилось стойло для восьми наших лошадей, тридцати шести вьючных мулов и четырнадцати молочных коров. Явальда следила за животными и транспортными средствами.
Я настоял на том, чтобы всех животных хорошо кормили, не из каких-то экономических соображений а просто из элементарной порядочности. Я не собирался позволять дурно обращаться со своей скотиной. Это противоречило средневековой традиции использования животных в качестве рабов и предоставления им количества пищи, достаточной лишь для выживания. Естественно, люди опять объявили меня сумасшедшим, а когда заметили, что коровы продолжали давать молоко всю зиму вместо того, чтобы высохнуть от недостатка питания, признали меня колдуном — но опять-таки помешанным.
Мы также содержали двести цыплят, питавшихся в основном объедками со стола и кухонными отбросами. Из Кристины вышел маленький, но жесткий управляющий. Я пристрастился к свежим яйцам по утрам и завтракал обычно на рассвете. Все больше и больше народа присоединялось ко мне, особенно когда я передвинул обед с десяти утра на полдень.
Если не обращать внимания на мои привычки, то система из трех приемов пищи в день все же имеет свои объективные преимущества. Большинство женщин работало по полдня. Десятичасовой обед выпадал как раз на середину утренней смены. Зимой же многие мужчины работали слишком далеко от дома, чтобы возвращаться за горячим обедом. А так мы по крайней мере кормили их горячим завтраком.
Более того, мне нравилось питаться именно так, а хозяин в замке — я.
Думаю, я слегка перегнул палку с церковью, но у нас оставалось столько гигантских бревен, что мне стало стыдно не придумать сооружение, как раз подходящее под их размер.
И хотя население еще не дотянуло до тысячи, оно будет расти. Жилищ мы можем настроить сколько угодно, но у одного общества должна быть одна-единственная церковь. Если появляется две церкви, общество раскалывается надвое.
Так что мы построили церковь, способную вместить четыре тысячи человек.
Я долго раздумывал, прежде чем дать ей название. Потом остановился на Церкви Христа-Плотника.
Представьте себе два больших строения в форме буквы «А», одинакового размера в высоту, длину и ширину, перекрещивающихся посредине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84