Я хотел увидеться с отцом Игнацием из францисканского монастыря Он — мой единственный друг в этом веке, который знает, что я из будущего. Он был моим исповедником, и сейчас я нуждался в его услугах. К тому же шло церковное расследование, долженствующее установить, чьим орудием я являюсь — Бога или Дьявола.
Мы пришли к компромиссу. Я дал каждой из девушек по горсти серебра (их зарплату, на самом деле, но они не восприняли деньги в таком свете. Они умирали от радости). Потом я попросил Владимира сводить их за покупками и договорился встретиться с ними у монастыря в полдень, чтобы потом отправиться в замок.
Монах, который считал меня голодранцем, когда я работал здесь, рассыпался в приветствиях, как будто увидел знатного господина и давно потерянного друга одновременно. Опять все дело во внешнем виде. Отец Игнаций принял меня в своей келье.
По крайней мере, хоть он не изменился.
— Добро пожаловать, Конрад.
— Спасибо, святой отец. Вы говорили, что составите отчет обо мне. Как продвигается дело?
— Прекрасно, сын мой. Я написал свой отчет еще в прошлом декабре и отправил моему аббату. Он почти не задержал рукопись, но в течение месяца предоставил ее краковскому епископу. Его преосвященство действовал с удивительной скоростью и тактом и через два месяца отослал письмо обратно к моему аббату, предположив, что лучше пусть оно будет выставлено на духовный суд, а не на светский. То есть он решил, что дело не в его компетенции, и лучше отослать рукопись во францисканский монастырь в Италии. Мы нашли купца, который следовал в Италию, за гораздо меньшее время, чем ты наверняка подумал, и к июню письмо уже направлялось по назначению.
Итак, прошло девять месяцев, а отчет так и не был доставлен. А я-то думал, в средневековой Польше нет бюрократии.
— Спасибо, святой отец. Со мной много всего произошло с тех пор, как мы виделись в последний раз.
— Ты желаешь исповедоваться? Сколько времени прошло с твоей последней исповеди?
— Всего неделя, отец. Но… думаю, я не прав, говоря так. Все мои исповеди, случившиеся после нашей последней встречи, были какие-то ненастоящие. Как будто я и не исповедовался вовсе.
— Это произошло, должно быть, из-за обета молчания, который я на тебя наложил. Ты не мог сказать всей правды.
— Наверное, так, святой отец.
— Ну, основания для обета все еще существуют, поэтому придется тебе с ним смириться. А теперь исповедуйся за все время с нашей последней встречи.
Так я и сделал. Я рассказал обо всем, что построил, обо всех женщинах, которых познал, о мужчинах, которых убил. Исповедь отцу Игнацию никогда не превращается в рутинное дело, как это бывает с некоторыми священниками. Он докапывается до причин событий часами, если надо, но всегда получает правильное представление о ситуации.
Когда мы закончили, отец Игнаций опустил глаза и покачал головой.
Поругав меня за Кристину и других «ожидающих девушек», он вымолвил:
— Все эти сражения!.. Надеюсь, ты понимаешь, я никогда не думал, что ты попадешь в такую передрягу, когда нашел тебе место у этого купца, у Новацека.
— Я никогда не сомневался в вас, святой отец…
— Ты великодушен, сын мой. Ты добился богатства, получил земли, власть в таких количествах, о которых простой человек может только мечтать, и, кажется, два дня назад бросил все псу под хвост. Что у тебя за вечные проблемы с крестоносцами? В первый же день пребывания в нашем веке ты оскорбил одного рыцаря, и тебе проломили голову. Теперь ты напал на их караван и способствовал смерти пяти или шести рыцарей ордена. Ты должен знать, что совершенно неисправимо падших людей очень мало, а уж целый орден из них существовать просто не может. Крестоносцы несут службу в нашей стране, охраняют мазовецкие границы от вторжения.
— Они это делают, убивая целые деревни!
— Но мы оба знаем, что их, возможно, провоцируют злоба и жестокость язычников.
— Отец, я ничего такого не знаю.
— Ты думаешь, что северные варвары — невинные мирные обитатели леса? Они — язычники и молятся жестоким богам.
— Должны существовать другие пути обратить их в нашу веру.
— Многие думают так. Сколько миссионеров пытали счастья, но ни один не преуспел. Большинство погибло, став мучениками. Дело не в простом изменении икон в их церквях. Язычники практикуют человеческие жертвоприношения! «Невинные дети», которых ты «спас», все без исключения пробовали человеческую плоть!
— Вот так новость, отец! Но я все равно сделаю из них христиан. И не важно, что там творят язычники, это совершенно не извиняет крестоносцев. Вы не знаете всей истории.
— Может, ты мне расскажешь?
— Как вы, наверное, слышали, их орден появился сорок лет назад в Иерусалиме, став как бы немецким вариантом организации рыцарей Храма. Однако рыцари Тевтонского ордена вскоре потеряли интерес к священным землям — очевидно, потому, что не получали из них никакой прибыли. Они попытались закрепиться в Венгрии, но король Анджей вовремя понял, кто это такие, и вышвырнул негодяев из своей страны. Князь Конрад Мазовецкий не был настолько умен. Он пригласил их — когда это было?.. семь лет назад?.. — охранять его северные границы. Они свой долг выполняли следующим образом — убивали каждого нехристианина в пределах досягаемости и захватывали столько же польских земель, сколько и прусских. В будущем орден будет только расти, и множество самых кровавых битв средневековья…
— Чего?
— О, извините, святой отец. Но именно так позднее назовут ваш период истории. Средний между древним миром римлян и Ренессансом, временем расцвета, после которого мир приобрел современный вид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84