— Вы не сделали ничего плохого? Нападение на караван на земле вашего сеньора — хорошо? Убийство полудюжины мирных стражников-крестоносцев — это хорошо? Впутывание меня в эту абсурдную ситуацию — тоже хорошо?
— Извините, что впутал вас, я бы давно уже валялся мертвым без вашей помощи, но дело в том, что я вовсе не просил мне помогать. Вы, пан Владимир, ввязались в схватку по собственной воле. Я рад, что вы так поступили, но ответственности за чужие действия не несу. Что до каравана и охранников… Эти крестоносцы обижали невинных детей, которых мы и спасли. Мне не стыдно за себя.
— Дети? Вы имеете в виду рабов?
— Бывших рабов, — уточнил я. — И я не собираюсь убегать во Францию и куда бы то ни было.
— Вы собираетесь остаться? После того, как нарушили клятву, данную графу Ламберту?..
— Я не нарушал никаких клятв! Я клялся защищать людей на землях пана Ламберта. Дети — тоже люди. Они находятся на земле Ламберта и явно нуждались в защите. Я поступил правильно.
Он опустил глаза и покачал головой.
— О Боже. Котенок запутался в клубке ниток…
Тем же вечером за ужином мы рассказали пану Мешко и его жене о своих приключениях.
Когда повествование было закончено, у пани Ричезы стояли слезы в глазах.
— Пан Конрад, мы были так близко! Через несколько лет школы процветали бы…
Она поднялась и выбежала из комнаты.
Пан Мешко покачал головой.
— Пан Конрад, бывает, что человек падает в отхожее место. Так вы только что совершили подобный подвиг. Вы оскорбили своего сеньора. Напали на торговцев и объявили войну самой мощной военной организации на тысячу миль вокруг. Раз уж вам захотелось совершить самоубийство таким оригинальным способом, почему бы еще не помочиться на Папу Римского? Тогда бы за вашей шкурой охотились все, кому не лень.
— Нет, думаю, мы все же хорошо поработали, — съязвил Владимир. — В конце концов, крестоносцы — религиозный орден, они находятся под защитой Папы.
Я проигнорировал его слова.
— Я все еще настаиваю на том, что мы с Владимиром не сделали ничего плохого.
— Что касается пана Владимира, то, наверное, вы правы. Он еще может выкарабкаться из этой истории, если только крестоносцы не загорятся жаждой мести, а с ними такое всегда может случиться. Существует понятие вынужденного вассалитета. Вот смотрите. Никто из здесь присутствующих не является сеньором по отношению к другим. Но вы едите за моим столом и под моей крышей. Если бы в этот самый момент на меня напали, вам пришлось бы прийти мне на помощь, как будто вы мои вассалы. Более того, как мои вассалы, вы не будете отвечать за мои действия… Итак, насколько я понимаю, пан Владимир путешествовал с вами уже несколько месяцев за ваш счет, так что вынужденный вассалитет может иметь место.
— Это что-то новое для меня. Подумать только — вынужденный вассалитет, — хмыкнул пан Владимир. — Но вы сняли груз с моих плеч. Скажите мне, имеет ли право вынужденный вассал на долю добычи?
— Да, — ответил Мешко, — имеет. Но в нашем случае Добычи может и не оказаться. Пан Конрад утверждает, что крестоносцы действовали, как преступники, причиняя телесные повреждения детям. Тогда вещи преступников принадлежат ему, а его сеньор вправе потребовать свою долю. Но крестоносцы, без сомнения, назовут пана Конрада преступником, бандитом с большой дороги, нападающим на караваны, а вор не имеет права на имущество, которое присвоил незаконно… Пока вы умывались, я осмотрел товары, которые вез караван, поскольку животных поместили в моем стойле. Мулы принадлежат крестьянам и не попадают в ваше распоряжение, но поклажей владели крестоносцы, а она ценна. Там четырнадцать тюков великолепных северных мехов и три — янтаря. Рабы стоят по шестьсот гривен каждый, а оружие, кольчуги и боевые кони — все в отличном состоянии. Все говорит о том, что данная добыча принесет гораздо больше денег, чем все, выигранное в бою паном Конрадом прошлой осенью.
— Пусть так, — согласился я. — Но я это сделал не из-за денег. Я пытался спасти детей и не знаю, что теперь с ними станет. Их можно отослать домой?
— Невозможно. У них нет больше дома и семьи. Когда крестоносцы нападают на языческую деревню, они убивают всех мужчин, и женщин, и детей — кроме тех, за которых смогут выручить хорошую цену.
— Ублюдки! Они напоминают мне еще об одной кучке немцев. Если мы не можем отослать детей домой, думаю, мне просто придется самому позаботиться о них. Пан Мешко, вы можете устроить так, чтобы их отправили в Три Стены?
— С радостью. Мне не улыбается кормить их. Вы, конечно, понимаете, что они не покинут ваших земель, пока дело не уладится. Вам лучше написать письмо с разъяснениями своему управляющему.
— Да, — задумался я. — Мне надо будет написать еще и Ламберту.
— Что? Вы не поедете к нему сами?
— Если я поступлю настолько опрометчиво, он, пожалуй, бросит меня в тюрьму. Тогда кто вытащит из темницы Тадеуша?
— Пожалуйста, поймите, что Ламберт и мой сеньор тоже. Я не могу отпустить вас без всяких гарантий.
— У Ламберта уже есть гарантии Большинство моих денег — в его кладовых.
— Гм, правда. Тогда езжайте и возвращайтесь поскорее.
— Мы поедем утром. И последнее. Не можете порекомендовать хорошего адвоката?
— Адвоката? Вам не понадобятся адвокаты. Ваше дело не будет рассматриваться в суде. Во всяком случае, в гражданском суде.
— Что?.. Тогда о чем ты говорил всего минуту назад?
— Да это просто старые привычки дают о себе знать. Послушайте, если бы мы с вами поспорили, то мы бы изложили свои точки зрения перед графом Ламбертом, а он уже мог вынести решение. Точно так же спор между Ламбертом и его братом можно вынести на суд князя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84