Вначале группа слишком налегала на перкуссию и имитацию завываний ветра, но со временем из них получилась довольно хорошая команда.
Я провел свой первый официальный суд перед танцами, так как там присутствовали йомены: и потом, Владимир уже некоторое время донимал меня по поводу отсутствия церемоний. Ему не нравилось мое обычное неформальное ведение дел. Наверное, есть что-то в разумном животном, что требует формализма, потому мы так часто и ведем себя официально.
Мы сдвинули несколько столов в трапезной и поставили наверх стул. Мой трон.
Я облачился в самые лучшие свои одежды и попросил Наталью вести записи для памяти, а пана Владимира — руководить представлением, поскольку он знал ритуал.
Он появился в полном вооружении с копьем наперевес, как королевский стражник. Потом закричал несколько театрально:
— Слушайте! Слушайте! Ваш господин, пан Конрад Старгардский, хозяин Трех Стен, начинает вершить свой правый суд. Пусть всякий, кому нужен совет или помощь, выйдет вперед.
Двое шляхтичей затеяли спор о свинье, которую они привели с собой как вещественное доказательство. У обоих сбежало по свинье в один и тот же день, однако поймали только одно животное, которое каждый объявлял своим. Я позволил им немного поспорить, так как одно из назначений суда — предоставление места, где снимается социальное напряжение.
Пока они ругались, я заметил, что Наталья сидит за столом ниже меня: это давало мне приятную возможность обозревать вырез ее платья. Не знаю, почему подобное зрелище так заинтересовало меня, я ведь тысячу раз видел ее обнаженной, но что было, то было.
Вскоре всем, и мне в том числе, стало понятно, что оба спорщика считали себя правыми, а одна свинья слишком похожа на любую другую.
Я сказал, что теперь мне все стало ясно и что я принял решение. Объявил первому, что свинья принадлежит ему, и он может забирать ее домой. Потом обратился ко второму и заявил, что свинья принадлежит ему, и он тоже может забирать ее домой. Потом назначил им плату за суд — с каждого по половине свиньи и приказал разрубить животное за пределами лагеря. Таким образом, каждый получал по половине свиньи.
Один из спорщиков поинтересовался, как я получу свою плату. Я сказал, что обе мои половинки бегают где-то в лесу, и если он увидит их, то пусть обязательно принесет мне. Я думал, что удачно пошутил.
Он серьезно кивнул и ответил:
— Конечно, мой господин.
Через две недели йомены появились снова, каждый тащил по половине свиньи, которые они нашли в лесу, все еще соединенные вместе.
Мне возвратили мою собственность, и оба признали мое решение отличным.
Всякое бывает. Отец рассказывал мне подобные истории.
На повестке дня оставался только формальный запрос двух моих подданных, собиравшихся пожениться.
Как сеньор, я имел право провести ночь с невестой, до того как она перейдет к жениху, или же принять от будущего мужа откуп и не трогать девушку. Мне традиция не нравилась. Или невеста влюблена в жениха и тогда не захочет меня, или же она беременна, тогда уже я буду опасаться повредить ребенку, или все сразу.
Я всегда уступал невесте право решать. Черт, я достаточно уставал, удовлетворяя желающих.
Естественно, я всегда давал разрешение на женитьбу, но им нравилось устраивать полноценную церемонию. Я спросил у отца девушки, благословил ли он данный брак. Да. Благословил ли его отец жениха? Да. Знает ли кто-либо из присутствующих причину, по которой брак не может совершиться? Никто не знает. Я кивнул пану Владимиру.
— Знайте все, что брак между Марией Складовской, дочерью Томаша Складовского, и Михаилом Коперником, сыном…
Я чуть не упал со стула. Мария Складовская — девичье имя женщины-ученого, прославившейся как Мария Кюри, после того, как она вышла замуж за француза. А Михаил Коперник произвел революцию во всей современной науке.
И они заключали брак?
Через мгновение верх взяло чувство истории. Коперник родился в пятнадцатом веке, Кюри — в девятнадцатом, а я застрял в тринадцатом. Имена просто совпали.
Очевидно.
Но я попросил Наталью сделать пометку в записях, чтобы меня извещали обо всех детях, которых они нарожают. Возможно, у нас намечался гений.
Танцы прошли прекрасно. Мы с Кристиной показали всем польку и мазурку, которые со временем стали очень популярными. Наверное, все дело в том, что ты можешь держать в объятиях женщину, не являющуюся твоей женой, на публике, не вызывая нареканий в свою сторону.
Йомены показали мужской танец, который подразумевал внушительные прыжки и лязганье сталкивающихся топоров. Выходило что-то среднее между танцем, сражением и воинскими экзерсисами. Йомены смутно напоминали группу каратистов, отрабатывающих ката — без изящной отточенности движений артистов Национального балета, но с огромной экспрессией.
В перерыве между танцами я вытащил сделанную собственными руками деревянную рамку. Она состояла из двух маленьких прямых палок в два ярда длиной, которые крепились так, чтобы их можно было передвигать, подгоняя расстояние между ними до нужного размера.
Я объявил конкурс.
— Дарю шесть серебряных гривен тому, кто пролезет через самое узкое отверстие!
Необычное состязание, но шесть гривен — почти недельная зарплата. Соревнование вызвало оживление. Маленький Петр Кульчиньский выиграл, но Кристину этим не впечатлил.
— Прекрасно, — заявил я. — Меня беспокоили воры, могущие пробраться в наш новый дом. Теперь я знаю, какой ширины делать окна.
Вообще же мероприятие имело огромный успех, и мы договорились в дальнейшем устраивать танцы каждые две недели. Со временем появился даже деревянный танцпол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84