Природа не может прокормить бесконечного числа людей – она либо погибнет сама, либо жестким геноцидом сократит численность чересчур расплодившегося вида до приемлемой.
За полтора часа пути нам не встретилось ни одного купца или всадника, дорога была пустынна, как улицы Окейны в полдень. По обочинам изредка росли чахлые кустики или согнутые ветром деревца, за ними расстилались серые безрадостные поля. Казалось, что Жизнь сюда вообще не заглядывает, разворачивается и уходит прочь, едва завидя эти черные от непогоды камни, темную твердую почву, которую не пробьешь ни одной лопатой, и серое ватное небо, давящее на землю, как тяжеленный библиотечный фолиант на не отягощенную знаниями голову студента.
За полтора часа я успела замерзнуть в зюзю и не жаловалась только потому, что зубы примерзли друг к другу и разлепляться отказывались. К тому же жаловаться – занятие бесполезное. Даже если есть кому. Поэтому приходилось молча сидеть и ощущать, как пальцы медленно скрючиваются в развернутых и используемых на манер муфты рукавах плаща, а на ресницах застывают белесые звездочки инея.
– Долго нам еще ехать? – спросила Лия, сцеживая зевоту в ладонь.
– Часа полтора, наверное, – отозвалась Тая. – Как раз к ужину поспеем.
– Ага, – согласилась Лия. И, оглядев мою скорбно молчащую фигуру в черном плаще, сочувственно спросила: – Иньярра, ты, поди, совсем уже замерзла, да?
– Нет! – бодро ответила я, с трудом сдержав художественное лязганье зубами.
– Смотри, простынешь, – озабоченно нахмурилась Тая.
Я упрямо помотала головой, поглубже зарываясь носом в воротник.
– Ни кворра о здоровье не думает! – осуждающе покачала головой Ильянта.
Я сразу опустила голову еще ниже, чтобы, не дай Хранящие, никто не увидел моей злорадной усмешки. Потому что я-то знала, что сейчас начнется. И оно началось…
– Как ты выражаешься?! – возмущенно вскинулась Тая. – А еще ведьма называется, несущая свет и любовь! Да как так можно?!
– Да у меня случайно вылетело, – жалко попыталась оправдаться Лия.
«Неправильный ответ!» – мысленно усмехнулась я. Проверено на шестилетнем личном опыте. Если Тая изволит тебя ругать, то лучше молчи и слушай – через пятнадцать минут она зарвется окончательно, поймет, сколько всего лишнего наговорила, – и начнет бурно извиняться, а ты еще в итоге и останешься потерпевшей стороной. А так…
Под привычный осуждающий тон, совестящие слова и мерное покачивание в такт шагам лошадки я тихонько задремала…

Разбудил меня холод. В горле подозрительно першило, голова слегка побаливала, но в общем и целом – могло бы быть и хуже.
– Надо же, кто проснулся! – покачала головой Лия, встряхнув копной вьющихся рыже-каштановых волос.
– А что, я долго… – Я осеклась, услышав собственный хриплый, сипящий голос. Прокашлялась и попробовала снова: – Я долго спала?
В этот раз вышло не в пример лучше, но Тая уже насторожилась:
– Иньярра, а горло у тебя не болит случайно?
«Чтоб я еще хоть раз в жизни дала тебе испытывать на мне свои жуткие отвары?! Да ни в жизнь!!!»
– Ни в коем случае! – бодро возразила я. – Так я долго спала?
– Долго, часа полтора, – зябко поежилась Ильянта. – Вон, видишь, впереди село виднеется?
Село я видела. Темные невысокие тени уютно светились квадратиками занавешенных окон. Для тончайшего ведьминского слуха брехня собак, перемежающаяся скрипом тяжело поднимающегося на цепи из колодца ведра с водой, раздавалась так же явственно, как хлюпанье копыт вемилей, увязающих в жуткой крупитчатой каше по самые бабки.
– Вижу, – зевнула я.
– Надеюсь, там к ведьмам относятся лояльно и пустят переночевать. Или хотя бы на костер не потащат, – устало вздохнула Тая.
– Не потащат, – заверила я. – Я здесь уже была. В Верхотте – так село называется – тебе за деньги не только постель и ужин предоставят, но и соседку Клавку на компоненты декокта продадут.
Ведьмы недоверчиво хмыкнули, но возражать не стали, и через десять минут мы благополучно перемахнули (именно перемахнули – вемили, не жалеющие ждать, пока хозяйки спешатся, распахнут ворота и вновь залезут им на спины, попросту перепрыгнули через препятствие с разбегу, пару раз махнув невидимыми крыльями) через центральные ворота, оставив охранника тихонько оседать в обморок.
– И что дальше? – почему-то шепотом поинтересовалась Тая, оглядывая пустынные улицы.
– Ничего, – пожала я плечами. – Идем и просимся на ночлег в ближайшую избушку.
– А если не пустят? – боязливо поежилась Лия.
– Значит, идем до следующей, – так же равнодушно пояснила я.
– Кошмар! – дружно простонали ведьмы.
Но стучаться в калитку все-таки пошли. Где-то в темноте за забором глухо пролаяла собака – так, для проформы: на ведьм собаки не кидаются, какими бы злыми ни были. Это для них все равно что кидаться на родную мать. Заскрипела открываемая дверь, зашаркали медленные шаги по деревянному настилу-дорожке.
– Хто там? – спросил глухой старушечий голос.
– Мы… – Лия запнулась.
– Три путницы, – привычно подхватила я. – Пустите нас переночевать, пожалуйста! Мы заплатим… или вам по хозяйству что-нибудь поможем, если хотите.
Послышался шорох снимаемого крюка, и калитка гостеприимно распахнулась.
– Заходите, деточки! – засеменила старушка. – Вы, поди, с дороги голодные да устамшие, я сейчас скоренько блинчиков напеку – как раз тесто поставила…
– А кто-то говорил – «не пустят, не пустят», – язвительным шепотом передразнила я, захлопывая за собой калитку.
Избушка была небольшая, но чистенькая и уютная. Две комнатенки, кухонька со старинной большой печью и полатями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155