Вот оно! Такая женщина должна
знать народное средство от любой болезни. А если эта женщина, по ее недавн
ему признанию, тебя еще и любит, то…
Дрожащей рукой я набрал заветный номер. После долгих гудков в трубке раз
дался недовольный басок хулигана Еписеева:
Ц Лех, ты, что ль? Опупел в такое время звонить?
Я тихонько опустил трубку на рычаг. Но в схватке между болью и стыдом побе
дила первая, и я опять стал накручивать диск.
Ц Лех, кончай, Ц угрожающе предупредил Еписеев после шести долгих гудк
ов.
Ц Здравствуй, Володя, Ц залебезил я. Ц А маму позови, пожалуйста.
На том конце воцарилось молчание. Потом раздался какой-то грохот, а за ним
последовали короткие, зубодробящие гудки. Теперь, видно, чего-то устыдил
ся хулиган Еписеев. Я набрался наглости и позвонил еще раз.
Ц Да? Ц раздался голос Маши, показавшийся мне музыкой небес.
Ц Машенька! Ц закричал я, будто звонил по меньшей мере с той стороны зем
ного шара или вовсе с другой планеты. Ц Добрый вечер еще раз! Я тебя тоже о
чень люблю! Ц И сразу, без перехода: Ц Ты знаешь какое-нибудь народное ср
едство от зубов?
Ц Это ты, Арсений? Ц ничуть не удивившись, спросила мать хулигана и нача
ла диктовать будто по писаному: Ц Во-первых, возьми красную шерстяную ни
тку Ц если у тебя она есть Ц и обвяжи вокруг того запястья, с какой сторо
ны у тебя болит зуб, шесть раз. Во-вторых, чеснок. Его засунь в ухо с противо
положной стороны…
Ц А морковку можно? Ц перебил я. Ц У меня чеснока нет.
Ц Нет чеснока? Ц удивилась Маша. Ц Странно. Ну тогда попробуй одно не оч
ень приятное средство. (Словно чеснок в ухе Ц это чертовски приятно!) Ты, р
азумеется, не пьешь, но вдруг у тебя где-нибудь затерялась рюмочка водки?
Размешай ее с перцем и солью. И выпей…
Ц Спасибо, Машенька! Ц заорал я, но она решительно продолжила:
Ц Подожди, это еще не все. Надень на шею янтарные бусы. Так даже младенцам
делают. Говорят, очень помогает, когда зубки режутся…
Ц Но у меня-то зубки не режутся! Скорее наоборот Ц вываливаются.
Ц Это не имеет значения, Ц авторитетно сказала Маша.
Я хотел распрощаться со своей благодетельницей и бежать претворять в жи
знь ее народные указания, но не тут-то было. Мадам Еписеева, подобно всем ж
енщинам, затеяла совершенно бессмысленный разговор.
Ц А ты правда меня любишь? Ц спросила она. Голос ее звенел. Наверное, в мо
ем телефоне барахлила мембрана.
Ц Правда, правда, Ц торопливо ответил я и добавил, чтобы не возникло сом
нений: Ц Давно…
Ц Давно? Ц в голосе Марии Еписеевой прозвучал неподдельный интерес. Ц
С каких же это пор?
Ц С тех самых, как ты стала ходить на собрания! Уже полтора года, Ц нагло
ответил я, вспомнив свои подсчеты в метро. Ц Машенька! Ц закричал я от не
ожиданной вспышки боли. Ц Давай все обсудим как-нибудь потом, в театре, в
музее, у черта лысого, где хочешь! Только не сейчас!
Ц Ну что ж, Ц обиженно поймала меня на слове ночная собеседница, Ц тогд
а я жду твоего приглашения. Спокойной ночи.
Я остервенело бухнул трубку и помчался следовать Машиным указаниям.
Ц Красная нитка, красная нитка, шерстяная красная нитка, Ц бубнил я в по
исках хоть какой-нибудь нити.
Красной, да еще и шерстяной, мне что-то не попадалось. Попадались все боль
ше какие-то серые, совсем не шерстяные и пыльные. С отчаяния я отодрал от с
инего синтетического пледа волоконце и повязал им руку. Чуть повыше локт
я.
Ц Так, Ц с удовлетворением отметил я, ожидая прекращения невыносимой б
оли, Ц это сделано!
Теперь бусы, пропади они пропадом. Где я ей возьму бусы? Ладно, главное Ц н
айти что-нибудь похожее. Я оторвал от пледа еще одну нитку и нанизал на не
е несколько бельевых пуговиц. Это сооружение я и нацепил на шею. Боль, одна
ко, не отступала.
Чеснока у меня точно нет, подумал я. А водка? Что мы пили с Ленькой Тимирязь
евым? Ее, родимую. Я ворвался на кухню и, как алкоголик, принялся сливать из
бутылок, в избытке скопившихся там, последние жалкие капли в рюмочку.
Мало-помалу рюмочка наполнилась. Щедро сыпанув из перечницы и солонки, я
размешал эту адскую смесь и залпом выпил. Мои глаза едва не вылезли из орб
ит! Вот это средство так средство! Какая там боль, я себя несколько минут н
е помнил.
В моей душе завозилась трепетная любовь к моей спасительнице. Не к водке,
конечно. К Маше. Я с наслаждением плюхнулся на диван и постарался заснуть.
Через пять минут в верхней челюсти опять возникла подозрительная пульс
ация. Решив предупредить атаку врага, я вскочил и подбежал к окну.
Рыбкин не спал. Его окно по-прежнему одиноко мерцало красным светом сред
и темной махины многоэтажного дома.
Через пару минут я стоял у бронированной двери своего институтского тов
арища и осатанело, как клопа, давил кнопку его импортного звонка.
Ц Ба, Арсюша! Ц радостно и в то же время недовольно раздалось из-за желез
а. Ц Какими судьбами? Ты на часы посмотрел или просто так зашел?
Ц Виталик, умоляю, Ц проскрежетал я, Ц чеснока… То есть анальгину!
Дверь приоткрылась, и в щель просунулась всклокоченная Виталькина голо
ва:
Ц Ты всегда по ночам ешь чеснок и пьешь анальгин?
Ц Нет, только сегодня…
Ц Это радует, Ц вздохнул Рыбкин и крикнул куда-то в глубину квартиры: Ц
Лариса, посмотри там аспирин, байеровский! Тут товарищу дурно!
Он распахнул дверь пошире и втащил меня в прихожую.
Ц Батюшки, Ц воскликнул Виталька, разглядев синяки под моими вылезавш
ими из орбит глазами, Ц да кто ж тебя так?
Я глянул в зеркало, подсвеченное двумя лампочками. Там в полный рост маяч
ило папуасообразное существо с перекошенным лицом и изжелта-синими тен
ями под вытаращенными бельмами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109