* * *

Невесомость после напряжения.
Все двери раздвинуты, перед ними опять – море и небо.
– Ты сегодня ходил в Совет.
Ее голос звучал озадаченно.
– Да, во второй половине дня.
– И сражался с зелеными. Глупее трудно и придумать.
– Я был вынужден, – вздохнул он.
– Тебе пришлось убить одного?
– Не одного. Больше.
Она тихо вскрикнула.
Луна скрылась за облаками, и снова пришлось зажечь лампу. Они помолчали, вслушиваясь в тихий плеск волн.
– Теперь они придут за тобой.
– Я не боюсь.
Она водила ладонью по его груди.
– Я не хочу, чтобы ты погиб.
– Тогда я останусь в живых, – со смехом ответил он.
– Зеленых так просто не одолеешь...
– А я и не собирался. Что было, того не вернешь. Сам я лезть на рожон не стану. Но я – воин, и, если зеленые придут за мной, я уничтожу их.
Она смотрела на него непроницаемым взглядом. Ему послышался печальный крик морской птицы.
– Да, – сказала она, помолчав, – я верю, что ты это сделаешь.
И тут же добавила:
– Я даже не представляю, кому еще я могла бы такое сказать.
– Это комплимент?
Она рассмеялась звонким, рассыпчатым смехом. Он нащупал в темноте ее руку, и их пальцы сплелись. Она царапнула его ногтем по ладони.
– Зачем тебе нужно в Совет?
Он рассказал ей все.
– Неужели ты веришь во все эти сказки?
– Верю, Кири.
– Но Годайго...
– Риккагина не было в Тенчо сегодня утром.
Она повернула голову, чтобы лучше его видеть.
– Какая связь между смертью Са и россказнями о каких-то нелюдях, что сражаются с нашими воинами на севере? Мои люди уже разделались с убийцами.
– С убийцами? – тут же переспросил Ронин. – И кто же они?
– Как кто?! Те, кто были с ней последними, это же очевидно. Вот только...
– Кири, ее убили не люди.
Он вдруг почувствовал, что она вся дрожит. Кожа у нее на руках покрылась мурашками. Может быть, из-за того, что усилился ветер и стало заметно прохладнее.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что мне доводилось сражаться с тварью, которая убила ее. Эта тварь убила одного моего друга – точно так же, как и Са.
Она отстранилась от него.
– Я не могу в это поверить. Не могу я поверить и в то, что война, начавшаяся задолго до моего рождения, стала теперь другой.
– И все же я очень тебя прошу: помоги мне встретиться с Советом. Без твоей поддержки я вряд ли туда попаду.
– А почему ты решил, что Совет сможет тебе помочь?
– Это не я решил. Мне подсказал Туолин.
По лицу Кири пробежала тень. Она пожала плечами.
– Не представляю, зачем он это сделал. От Совета тебе никакой пользы не...
Ронин схватил ее за плечи.
– Кири, я должен с ними увидеться!
– Других возможностей нет?
– Никаких.
Она растрепала его волосы.
– Хорошо, мой воин. Завтра ты будешь в палатах Совета.
Он прижал ее к себе и крепко поцеловал, чувствуя, как тает в его объятиях ее гибкое, извивающееся тело. Ее распущенные волосы разметались на ветру. Лампа зашипела и погасла.
Она что-то достала из-под подушки и подняла руку, казавшуюся в полутьме изящной колонной, длинной, белой и стройной. Ее лиловые ногти смотрелись сейчас почти черными, точно запекшаяся кровь. Между большим и указательным пальцами она держала какой-то маленький черный предмет, а между указательным и средним – еще один, точно такой же. Приложив большой и указательный пальцы к губам, она вдохнула, потом протянула руку к Ронину, и с ее губ сорвался манящий зов – таинственный крик морской птицы, одиноко парящей над перекатывающимися волнами. Ее пальцы, прохладные на ощупь, у него на губах.
– Съешь это.
Когда он открыл рот, она спросила:
– Ты веришь мне?
Он промолчал. Что бы он ни ответил, это уже не имело значения.
Тепло, охватившее тело. Трение, точно гладишь атласной перчаткой слоновую кость.
Ее губы, влажные и блестящие, выпевали таинственную молитву, в которой слились звук, движение и форма. Слова оставались призрачной идеей, не имеющей очертаний и не остающейся в памяти, заброшенной в отдаленной пещере яркого света и звериных запахов.
Ветер стих, и воздух сделался неподвижным. Ночная тьма окутала их черным бархатным покрывалом. Атмосфера застыла между тихими вздохами. Ронин лежал, прислушиваясь к плеску волн, мощному и отчетливому, как громовые раскаты, накатывающему на его барабанные перепонки в такт с содроганиями его тела.
И тело его изменилось, наполнившись дивным теплом, экстазом вожделения, растекающимся от ступней по ногам, по промежности, от живота к голове, и в это мгновение сила движущегося над ним тела Кири стала изысканным физическим ощущением. Картины, звуки, прикосновения, вкус и образы на подмостках его рассудка сливались в единое целое, в то время как он воспринимал их раздельно, смакуя каждое впечатление. Время растягивалось перед ним, как бесконечное и сиюминутное общение с новым жизнерадостным другом.
Тоннель.
Он бороздил вздымающиеся моря, стоя на носу могучего корабля, а рядом с ним были воины, готовые к отмщению. Во рту – привкус чего-то сладкого и горячего. Он забрался на высокую изогнутую шею дракона, в виде которого был вырезан нос корабля, воздел над собой длинный меч, что-то крича среди ветра. Он сам был кораблем. Он чувствовал, как тяжелые воды омывают его борта, как нос рассекает волну, бросая дрожащую пену в прозрачный воздух и оставляя за кормой белую водяную пыль. Он был человеком и кораблем. Он был чем-то большим, чем просто корабль и человек.
Он погружался в море, желтое и вздымающееся волнами. Он чувствовал, как ноги его обвивают скользкие чешуйчатые кольца. Он потянулся вниз и с торжеством победителя поднял голову, невыразимо изысканную, с фиолетовыми глазами – глазами Кири, – темными, как морские пучины, с серебристыми искорками в глубине, подобными косяку летучих рыб, с мягкими волосами-водорослями и снежно-белым лицом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83