Ему показалось, что слой пыли в аптеке стал еще толще, как будто он не был здесь целое столетие, а ведь он заходил сюда только вчера.
– Ага, – воскликнул старик, не особенно удивившись. – Значит, вы все-таки пошли по переулку.
Когда он открывал рот, его длинные усы смешно трепыхались.
Ронин прошел к табурету и опустил на него женщину. Аптекарь вышел из-за прилавка. На нем был желтый шелковый халат с широкими рукавами, а странные башмаки у него на ногах напоминали деревянные колодки. Взглянув на Ронина, он перевел взгляд на обмякшее тело.
– Она не из Шаангсея...
– Да, я вижу, – откликнулся старик, искусно работая пальцами.
– Она с севера, так мне сказал один воин. Бежала из зоны боевых действий.
Старик покачивал головой из стороны в сторону. Дотронувшись до ее лица, он вернулся за прилавок, извлек из-под стойки пакетики с какими-то порошками – красным, серым и золотистым – и растворил их в молочной жидкости. Полученное снадобье он придвинул к Ронину.
– Заставьте ее это выпить. Вы возьмете ее с собой?
– Да, я не могу ее бросить. Думаю, в Тенчо о ней позаботятся.
В глазах аптекаря промелькнуло какое-то непонятное выражение. Он кивнул.
Ронин прижал основание челюсти, и рот у женщины открылся. Она все еще не пришла в себя. Просунув руку ей под затылок, он приподнял ее голову и стал вливать ей в рот густую жидкость, половина которой растеклась по шее. Ему пришлось прижать ей язык, чтобы она не захлебнулась, но он все же сумел влить в нее немалое количество снадобья.
Аптекарь вернулся из затхлых недр лавки и принялся обрабатывать рану на руке у Ронина. Он наложил квадратный тампон, пропитанный мазью, и перевязал руку белой тканью. Повязку он полил прозрачной жидкостью, мгновенно впитавшуюся в ткань, а потом и в рану. На мгновение Ронин почувствовал острейшую боль, но она почти сразу прошла.
Теперь самое время, подумал он.
– Расскажите мне о корне.
Аптекарь еще раз полил повязку и вытер остатки жидкости.
– Говорят, его нашел один воин. – Голос у старика был сухим и пыльным, словно ветер веков. – Величайший воин народа, давно уже не существующего. Воин выехал поразвлечься, потому что ему было скучно. Так велико было его мастерство, что никто не мог выстоять против него, и потому не удавалось ему обрести того, чего желал он превыше всего, – победить в поединке могучего противника.
Аптекарь перебинтовал плечо Ронина сухой повязкой.
– С наступлением вечера, – продолжал он, – воин выбрался на просеку в дремучем лесу. Корень он заметил сразу. Ничто не росло рядом с ним, да и бледная луна, уже блиставшая в небесах, хорошо освещала его. Когда же воин спешился, он увидел растрескавшиеся и выветренные каменные плиты, врытые в землю, как если бы там было древнее место погребения. Но все письмена на камнях давным-давно стерлись от времени, и нельзя было определить, люди какого народа и племени хоронили здесь своих мертвецов.
В лавке взвихрилась пыль, словно откуда-то снизу повеяло ветром.
– Воин приблизился к корню и извлек его из земли. Неожиданно он ощутил сильный голод и, отрезав кусочек корня, съел его.
Аптекарь убирал оставшиеся пакеты. Ронин смотрел на него как завороженный.
– И тогда, как гласит предание, воин стал больше, чем человек.
– Богом?
– Возможно. – Аптекарь пожал плечами. – Если вам так больше нравится. Это всего лишь легенда.
– Не очень веселая, как вы говорили.
– Да, это правда.
Старик моргнул. Глаза его показались Ронину огромными.
– Воин действительно стал чем-то большим, чем человек, но при этом он превратился в угрозу старым законам, потому что теперь уже никто в мире не смог бы выстоять против него. И тогда против него выпущен был самый страшный противник. Дольмен.
У Ронина закружилась голова. На мгновение ему показалось, что выложенный плиткой пол аптеки превратился в реку. Он сделал усилие, чтобы восстановить дыхание. Откуда-то эхом прокатился смех.
– А что такое Дольмен? – Собственный голос казался Ронину чужим и далеким.
– Древнейший из древних, – тихо ответил аптекарь. – Воплощение всех первобытных страхов. Кошмары ребенка, который боится темноты и остается во тьме один. Жуткие видения, выпущенные на волю, воплощенные в теле и получившие осязаемость.
Сухой ветер пронесся в глубинах его естества. Ронин невольно поежился.
– Разве такое возможно?
Лишь шепот среди вековой пыли.
– Это чудовищная тварь.
– Откуда она?
– Быть может, из корня?
– А откуда тогда корень?
– То неведомо даже богам...

* * *

– Она хочет видеть тебя.
– Хорошо, значит, вернулась.
– Она просила тебе передать, чтобы ты подождал ее.
Он рассматривал Мацу в коричневатом свете. Узкое лицо – точеное и совершенное, точно работа мастера-ваятеля. Небольшой рот с широкими губами, огромные черные глаза, нежные, словно бархатный сумрак на морском берегу. На ней – светло-голубой халат с вышитыми на нем коричневыми цикадами. Его украшает золотая кайма и такой же пояс. Он подумал...
– Подожди ее здесь, пожалуйста, – сказала она, потупившись.
– Ты останешься со мной на ночь?
– Я не могу, – прошептала она.
Он попытался заглянуть ей в глаза.
– Юнь принесет тебе вина. – Она отвесила ему церемонный поклон.
– Что с тобой, Мацу?
Она пошла от него через зал, залитый коричневатым светом, мимо жужжания разговоров, мимо пышных шелков, мимо изящных фигур, мимо совершенных лиц.
Эти люди так и останутся для меня загадкой, подумал он.
Он нашел свободное кресло и устало присел. Почти сразу же появилась маленькая Юнь в розовом стеганом жакете. Она принесла лакированный поднос, на котором стоял кувшин с вином и чашки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83