И прокорм, и снаряжение, и казна - все тогда под рукой у нас будет. А откажемся ежели и от худых и от высокородных - погибнем. Голодом изойдём…
Так и не пришёл ни к какому решению сход. Фомка покинул товарищей и свернул в Тюфелеву рощу, что у Симонова монастыря.
Странное, новое чувство овладевало им. То, что ещё только утром казалось ему непреложною истиною, как будто начинало тускнеть, - расплывалось, отравленное неожиданными сомнениями. «Да доподлинно ль уж и правы стрельцы? - вслух спрашивал он себя и больно пощипывал чуть пробивавшиеся усы. - Не едина ли туга крестьянская, что Нарышкины, что Милославские?»
Невесёлый, всё больше путаясь в противоречиях, мучительно гадая, за кем осталась на сходе правда, Фомка зашёл далеко за город и только поздно вечером, уже подходя к избе дядьки, вспомнил, что Родимица обещалась встретиться с ним после вечерни. «А, да ляд с вами со всеми! - махнул он рукой. - Уйду я от сует ваших в скит».
Кто-то окликнул его. В то же мгновенье чьи-то руки легли на глаза Фомки. Он хотел вырваться, но вдруг обмяк и провёл затрепетавшими пальцами от локтей к кистям женских рук.
- Ты, Родимица?
- Я-то я, а ты ли вот, ты, гулёна?
Постельница прижала к своей груди голову стрельца и с укоризной вздохнула.
- Так-то ты ласточку свою дожидаешься?
Фомка обнял Федору и молчал.
- Не томи же, сказывай, с кем миловался? - как будто со смехом спросила постельница, но сама с недоумением почувствовала, как падает её сердце.
В избу они не пошли, а, склонив друг к другу на плечо голову, отправились огородом к овину.
Чёрный бархат неба в дальних краях изредка шуршал отзвуками волнистых раскатов весеннего грома. Вольно раскинувшаяся Иерусалим-дорога тонула в молочном тумане. В прудке, у овина, поёживаясь от ночной прохлады, купались звезды. Сгорбившись, одинокими странниками уходили куда-то в мглу одетые в лёгкую ризу тумана, неуютные московские избы убогих людишек.
- Одни мы… словно бы во всём мире Господнем опричь нас с тобою да звёздочек ясных и нет никого! - умилённо шепнула Родимица.
- А ещё и думок кабы не было, в те поры доподлинно остались бы мы с тобою во всём свете одни, - покачал головою стрелец.
Родимица судорожно впилась пальцами в его плечо:
- Все об ней думу думаешь?
- Об ком, не разумею?
- Об той, с коею миловался намедни. О зазнобе своей!
Фомка многозначительно улыбнулся:
- А хоть бы и так? Тебе-то что?
- Ну и исходи думкой своей, а меня не займай! - вскочила она с бревна, на которое они было уселись, и шагнула к тыну.
Сердце Фомки заколотилось гулкими, хмельно отдававшимися в голове ударами. «Не насмехается, любит!» - гордо решил он и почувствовал, как к глазам подступают счастливые слёзы.
Он протянул руки к Федоре.
- Не досказал я… Есть зазнобушка, доподлинно так. Вот она! Ласточка!
И, прыгнув к Родимице, припал в горячечном поцелуе к её щеке.
Постельница не узнавала себя. Все её затеи так же быстро рушились, как и созрели. Юный стрелец, помощью которого она думала воспользоваться для выполнения своих замыслов, вдруг вырос в её глазах, стал желанным, родным и близким. Сколько раз шутила она с любовью, отдавала легко и просто, без брезгливости и возмущения свои ласки, коли нужно было это для дела, затеянного царевной! Все проходило мимо, не задевая души. Но вот пришёл конец её воле. Она смутно чувствовала это давно, с первой встречи, но теперь поняла окончательно. Иначе зачем же налилось звериной злобою её сердце при одной мысли, что Фомка был у какой-то другой женщины и, может быть, целовал её.
И то, что она почувствовала и бесповоротно поняла, не поразило её и не взволновало. Так должно было случиться, надо было. Как будто шла она по знакомым улицам, мимо примелькавшихся людей и домов, и остановилась у родного крыльца. И всё, что было раньше, что встречалось в пути, бесследно позабылось, исчезло из памяти. Остались лишь она и тот, к которому шла безразличными, знакомыми улицами. И теперь не он, а она пойдёт за ним дальше. За этим худеньким человеком с синими глазами и бледным, вытянутым, точно скорбно удивлённым лицом, ласковым, как пробившийся из земли первый стебелёк травки, и близким, как и не отлучённый ещё от груди первенец.
Так думала, тиская в объятиях своих восемнадцатилетнего Фомку, тридцатилетняя женщина.
А Фомка в свою очередь уже твёрдо знал, что обрёл смысл жизни, и не сомневался в том, что правда там, где голос Родимицы, где горячий и полный любви её взгляд, где дурманящий запах шёлковых куделёк, выбившихся из-под белого платочка.
«Пусть! - жмурился он. - Пусть хоть на край света ведёт!»
Так думал Фомка, подменив суровую явь мечтой и веря мечте, как яви…
Светало, когда из овина вышли Родимица и стрелец.
- Так исполнишь, орлик мой степовой?
- Исполню, ласточка, все исполню, родимая.
Они расстались. В последний раз обернулись, приветливо кивнули друг другу.
Федора быстро зашагала по деревянным мосткам-обочинам улиц. Очарование ночи рассеивалось, отлетало. Одна за другой пробуждались дневные мысли, суетные заботы. Начинало беспокоить то, как встретит её царевна, узнав, что Матвеев остался жив. Свалить всё на трусость Фомки постельница не хотела, так как боялась обесчестить этим его перед Софьей, солгать же, что боярин проведал о злоумышлениях на него, было ещё опасней. А вдруг откроется неправда? Не сносить тогда головы ни Федоре, ни Фомке.
Так, ни до чего не додумавшись, постельница вошла в первую попавшуюся церковь, чтобы испросить доброго совета у Бога, а заодно очиститься от ночных, не освящённых брачным венцом, греховных деяний.
Однако страхи Родимицы были напрасны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297