Я боюсь, что, проведя ночь на ее диване, я нарушил эмбарго и нам придется пересмотреть наши отношения. Мне тяжко оттого, что я наверняка получил от общения с ней больше удовольствия, чем она от общения со мной. Шаткий баланс в нашем профессиональном дуэте нарушен, и, скорее всего, не в мою пользу. Тот треклятый поцелуй, если, конечно, он действительно имел место, – вот в чем загвоздка! Весь день меня преследовали непристойные мысли об Эмме, моем редакторе. Пожалуй, если представится случай, я бы вполне мог заняться с ней любовью.Полчаса я торчу в душе, подставляя тело под горячие струи, и постепенно мое отражение в зеркале над раковиной начинает приобретать знакомые черты. Когда я выхожу из душа, на автоответчике моргает лампочка – Карла Кандилла шепчет в свой мобильный. Она ждет меня за столиком в «Туда-Сюда». «Давай тащи сюда свою костлявую белую задницу!» – говорит она.На сегодняшний день «Туда-Сюда» – единственное заведение в Силвер-Бич, где перед входом есть одновременно и красная бархатная ленточка, и угрюмый накачанный стероидами вышибала в футболке. А внутри – сочетание экзотической обстановки коста-риканского борделя и уютного непритязательного обаяния лаборатории по производству метамфетаминов. К тому моменту, когда я добираюсь до столика Карлы, я уже кашляю, как туберкулезник. Первой темой нашего разговора становится моя одежда.– Это что на тебе, пижамные штаны? – в ужасе спрашивает она.Я объясняю, что сдал свои кожаные стринги в химчистку. Она велит мне садиться, потому что «люди смотрят». Вскоре я тоже начинаю «смотреть» – на Карлу. Вместо платья на ней нечто, больше похожее на сеть для ловли креветок, через которую ясно видны два серебряных колечка в сосках. Я нервно отвожу взгляд – ради всего святого, она же дочь Анны!Разноцветные лучи стробоскопов превращают сигаретный дым в психоделический салат. Сурового вида диджей в растаманском прикиде ставит электронную музыку, которая раздражает меня, как пиканье кардиомонитора. Клуб заполнен модными парочками, которые отрываются на танцполе. Как бы они ни выделывались, в парнях угадываются разносчики пиццы, а в девицах – кассирши из кинотеатров.– Субботний вечер, Джек. А посмотри, как ты одет? Что за убогая рубашка? – говорит Карла.– К твоему сведению, это дизайнерская одежда на каждый день. А с каких это пор ты куришь «Силк Кат»?– С тех пор, как закрылся мой любимый сигарный магазин. К тому же я не затягиваюсь, так что, пожалуйста, папочка, не надо лекций.Карла переводит взгляд ярко накрашенных глаз в дальний угол клуба и говорит:– Зацени!Клио Рио и ее персональный утешитель, прекрасногривый Лореаль, возлежат на гигантском кожаном пуфе. Они дымят как паровозы, и я уверен, что Клио сквозь клубы дыма меня не разглядеть. Нарядилась она со вкусом: черный виниловый комбинезон дополняют спортивные очки; своего «пажа» она выкрасила в блестящий голубой цвет. На Лореале узкие черные джинсы и сверкающая розовая рубашка с охорашивающимися фламинго. В знак уважения к умершему он ограничивается лаской только левой груди вдовы.Тусовщики стекаются к ложу, чтобы пообщаться с Клио; возможно, приносят ей соболезнования, ну или, на худой конец, кокаин. Слава богу, моего друга без шеи нигде не видно. Когда-нибудь, при иных обстоятельствах, я пожурю его за то, что он спер мой компьютер.Карла восклицает:– Глазам не верю! Ее муж только что откинулся, типа, недели не прошло, а она уже выходит в свет с новым парнем.– Да, траур не затянулся. Ты идешь?– Я тут договорилась с друзьями встретиться. – Карла не сводит глаз с Клио и Лореаля. – Вчера на нем был тот же самый идиотский прикид, клянусь богом.– Если Клио меня увидит, заварушки не миновать. Мне надо каким-то образом выманить мистера Крутого Музыкального Продюсера.– Посиди тут еще немного, – советует Карла. – Они пришли порознь и, готова поспорить, уйдут по отдельности. Видел белый лимузин перед входом? Это машина Клио. Давай, подвинься ко мне поближе, Джек. Чтобы все думали, будто мы… ну, ты понимаешь.С тяжелым сердцем я сажусь рядом с Карлой.– В чем дело? – спрашивает она.– Ни в чем.– Ты какой-то напряженный. Это из-за моего платья, да?– Карла, я… ну, в общем, да.– Это просто сиськи, Джек.– Да, но это твои сиськи, – возражаю я. – Сиськи дочери моей бывшей девушки. Пить хочешь? Я умираю от жажды.Карла улыбается и машет официанту. Принимая во внимание откровенность ее наряда, нет никакого смысла ей напоминать, что покупать спиртное ей еще рановато. Себе Карла заказывает коктейль «космополитен», а мне – водку с тоником и ломтиком лимона.– Откуда ты знаешь? – интересуюсь я.– Мама говорила.– Надо же! Она помнит.– Она все помнит, – замечает Карла.– А, понимаю. Благородная леди Гренобль.– Ты уже начал читать книгу?– Ты знаешь настоящее имя этого придурка?– Дерека?– Ага, я поискал. Шерман Уилт его зовут. Твоя мать собирается замуж за человека по имени Шерман – тебя это не беспокоит, дорогуша? Он торговал машинами, до того как стал писателем.– Этого не может быть, Джек. Он англичанин.– Ну, он приехал из самого Данидена, штат Флорида, чтобы продавать трейлеры «Дрим Уивер». Тебя это не приводит в ужас?Она закатывает глаза:– Прекрати. Лучше выпей.– Его книги, – бормочу я в свою водку, – дерьмо, их невозможно читать.– А это кто? – Карла показывает сигаретой в угол: к Клио и Лореалю присоединился коренастый смуглый мужчина с длинными курчавыми волосами и усищами а-ля Панчо Вилья. Панчо Вилья (наст, имя Хосе Доротео Араньо Арамбула, ок. 1878–1923) – один из лидеров мексиканской революции, национальный герой Мексики.

– А это, – говорю я, – сеньор Тито Неграпонте, еще один бывший «Блудливый Юнец».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111