Он поворачивается к Дженет и тихо произносит:– Видите ли, у нас жаркий климат и часто возникают проблемы – я бы не хотел вдаваться в подробности, мисс Траш, – но у нас часто возникают трудности с хранением останков жертв несчастных случаев, подобных этому. На некоторых отдаленных островах кондиционеры – это предметы роскоши. Поставки льда весьма ограниченны – и я опять-таки хотел бы обойтись без подробностей, но нам нередко приходится хранить тела в холодильниках для рыбы.Блокнота я не достаю: сержант Уимс ни слова больше не вымолвит, если увидит, что я записываю. Копы везде одинаковы.– А как же мой брат? – спрашивает Дженет сквозь ком жвачки. – Вот дерьмо, только не говорите мне, что вы засунули его в ящик с рыбой. – Она сняла очки и панамку, но обрезанные джинсы игнорировать трудно, хотя Уимс старается. Он переводит взгляд на папку.– В случае с мистером Стомарти нам удалось довольно быстро достать тело и перевезти сюда, в Нассау. Но дело в том, – говорит он, – что мы были стеснены в средствах. В тот день, когда с вашим братом произошло несчастье, во Фрипорте произошла ужасная авария. Водный мотоцикл врезался в лодку – два туриста погибли. И наш ведущий патологоанатом немедленно был направлен туда.– Так кто же работал над моим братом? – спрашивает Дженет.– Доктор Сойер. Уинстон Сойер. Очень образованный человек.– Можно нам с ним поговорить? – встреваю я.– Разумеется. Если он согласится. – Тон сержанта призван напомнить мне, что иностранные журналисты в Нассау не пользуются ни малейшим влиянием. И доктор Сойер вправе послать меня ко всем чертям.Тут Дженет подает голос:– Можно мне получить копию полицейского рапорта?Она все-таки вспомнила, слава богу.И вот тут сержант Уимс занервничал. Он начинает ерзать на стуле, как будто у него еж в заднице.– Ну, мне сначала надо…– Это же мой брат, в конце концов, – обрывает его Дженет. – В посольстве сказали, что я имею право.Прекрасно. Не зря мы репетировали. Разумеется, ни в каком посольстве мы не были.– Конечно, конечно. – Уимс в спешке начинает перечитывать отчет, как будто собирается вычеркнуть половину по пути к ксероксу. Он медленно встает из-за стола (все еще читая) и говорит: – Сейчас вернусь, мисс Траш. Одну минуту.Как только он уходит, я победно подмигиваю Дженет.Молодой сержант возвращается, она забирает у него отчет и пробегает глазами. Мы с Уимсом храним неловкое молчание. Затем Дженет складывает документ и сует в сумку. Вся в слезах, она встает и просит ее извинить. Это не притворство.Я жду пару секунд, потом говорю Уимсу:– Ей нелегко с этим смириться.– Да, понимаю.– Вы уверены, что это был несчастный случай?Он убежденно кивает:– У нас есть показания обоих свидетелей, миссис Стомарти и мистера Бёрнса, если я правильно запомнил имена. Детали сошлись, – говорит Уимс. – Боюсь, ее брат потерял ориентацию на глубине и не смог вернуться на яхту. Такое случается даже с опытными дайверами, поверьте мне. Если бы вы знали, как часто это происходит…– А вам не показалось странным, что мистер Стомарти не бросил свой акваланг и не попытался всплыть на поверхность?Уимс откидывается на спинку стула и цедит сквозь зубы:– Признаться, нет, мистер Таггер. Некоторые люди ждут до последнего. Другие впадают в панику. Такие трагедии происходят из-за помутнения рассудка.Неожиданно резкий тон сержанта говорит о том, что он от меня уже устал.Я встаю и благодарю его за то, что он любезно уделил нам время.– Кстати, а кто допрашивал миссис Стомарти?– Я.– На яхте?– Да, но позже. Когда они уже пришвартовались в Чаб-Кэй.– А она не говорила ничего такого про свое дурное предчувствие в то утро? Или про то, что она умоляла мужа не нырять к обломкам самолета?Уимс скептически качает головой:– Нет, не говорила. Я бы наверняка запомнил.– А она не упоминала, что мистер Стомарти неважно себя чувствовал?Уимс заинтригован:– В каком смысле неважно? – Пищевое отравление, – поясняю я. – Отравился рыбной похлебкой.Уимс фыркает от смеха и встает:– Нет, мистер Таггер. Откуда вы это взяли?– Почему вы смеетесь?– Именно это ела миссис Стомарти, когда я задавал ей вопросы на яхте, – говорит он. – Рыбную похлебку. Она даже мне предложила тарелочку.
Доктор Сойер согласился принять нас через два часа, и чтобы убить время, мы с Дженет заказываем коктейли с ромом и рыбные сэндвичи в уличном кафе в квартале от Бэй-стрит. Как-то само собой разговор переходит на тему смерти, и оказывается, что на сей счет у нас абсолютно разные философии. Дженет говорит, что верит в реинкарнацию и именно это помогло ей не сломаться после смерти Джимми. Если в двух словах, она считает, что ее брат вернется в этот мир в обличье дельфина или, возможно, Лабрадора.Я же, в свою очередь, верю, что смерть – это конец пути. Никуда от нее не деться, она едет с тобой в одном поезде.– А жизнь после смерти? – вопрошает Дженет.– Не жди от меня откровений! – говорю я. – Хотя…– Ты веришь в рай?– Если судить по тому, что я о нем читал, скука там просто смертная. Честно говоря, твоя идея с реинкарнацией мне куда больше нравится. Только один минус – с моим везением я в следующей жизни буду Ширли Маклейн. Ширли Маклейн (р. 1934) – американская театральная и киноактриса.

– Не смейся.– Или кефалью.– Это еще что? – спрашивает она.– Рыбка, чей смысл жизни заключается в том, чтобы стать кормом более крупной и голодной рыбины.– Джек, ты не понимаешь. Как мне объяснили, не важно, что с тобой произойдет на земле, главное – твоя душа остается целой и невредимой. Будь ты хоть рыбой, хоть бабочкой.Я возмущенно хрумкаю огурцом.– Вот, скажем, я превращусь в омара…– Давай не будем больше говорить об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111