Вы
будете удивлены и разочарованы, но я могу лишь гадать, какие планы
вынашивают те или иные люди.
- Но хоть что-нибудь вам известно? - спросил Госсейн.
- Вы играете большую роль в осуществлении этих планов, но не знаю,
какую именно. Я советую вам обратиться к психиатру и сфотографировать кору
головного мозга, иначе я не могу вынести никакого определения. Больше мне
нечего вам сказать. До свидания, до завтра.
Раздался щелчок, и дверь автоматически открылась. Госсейн вышел в
коридор, помедлил, потом направился к выходу, пробираясь сквозь толпу
людей.
Он оказался на мощеном бульваре. К северу, примерно в четверти мили,
в геометрическом порядке стояли здания, а дальше - дворец Президента,
окруженный деревьями и клумбами цветов.
Он был невысок, и зеленый фон очень красиво оттенял его благородные
архитектурные линии. Но Госсейну было не до того. Мозг его рассчитывал,
обдумывал, сопоставлял факты. Там жили президент Харди и его дочь
Патриция, и их причастность к происходящему не вызывала сомнений. Но для
чего внушать ему, что он женат на покойнице? Это казалось бессмысленным.
Не подвернись Нордегг, все равно любой детектор лжи в отеле тут же вывел
бы его на чистую воду.
Госсейн повернулся и пошел обратно в город. Он перекусят в небольшом
ресторанчике у реки, попросил принести телефонный справочник и принялся
листать пожелтевшие страницы. Он знал имя нужного ему человека и наткнулся
на него почти сразу же.
ЭНРАЙТ, ДЭВИД ЛЕСТЕР, психолог
709 Дом Искусства Медицины
Энрайт написал насколько книг, которые рекомендовались для прочтения
каждому желающему выдержать более чем десятидневное испытание Игр. Читать
их было одним насаждением, и Госсейн тут же вспомнил ясность мысли,
внимательное отношение к слову, широту интеллекта автора и то понимание
неразрывной связи, полного единения тела и мозга, которые сквозили в
каждой строчке.
Захлопнув справочник, Госсейн вышел на улицу. Он чувствовал себя
легко и спокойно. В нем пробудилась надежда. Он не забыл книг Энрайта, а,
значит, в амнезии не было ничего страшного. Знаменитый врач вылечит его в
два счета.
- Доктор Энрайт принимает только по предварительной записи, - объявил
секретарь в приемной. - Приходите через три дня, в 14:00. Я могу выделить
вам один час, однако вы должны заранее оплатить счет в двадцать пять
долларов.
Госсейн отсчитал деньги, взял расписку и ушел. Он не огорчился: к
хорошему врачу все еще трудно было попасть, так как больное человечество
только-только начинало постигать мир нуль-А концепции.
Вновь очутившись на улице, он с любопытством посмотрел на один из
самых мощных автомобилей, который ему когда-либо доводилось видеть.
Сверкая в лучах послеполуденного солнца, огромная машина пронеслась мимо и
остановилась футах в ста от поребрика. Человек в ливрее, сидевший рядом с
шофером, быстро выскочил на панель и открыл заднюю дверцу.
Из автомобиля вышла Тереза Кларк. Темное вечернее платье почти не
худило ее, но лицо казалось чуть полнее и не таким загорелым. Тереза
Кларк! Имя, потерявшее всякий смысл на фоне сверкающего великолепия.
- Кто это? - спросил Госсейн стоявшего рядом мужчину, заранее зная,
какой последует ответ.
Тот посмотрел на него, удивленно приподняв брови.
- Патриция Харди, дочь президента. Насколько я понимаю, полная
неврастеничка. Посмотрите на ее машину в форме огромного бриллианта...
Госсейн отвернулся, перестав слушать. Он совсем не хотел быть
узнанным, пока не решит, как вести себя дальше. Нелепо было предполагать,
что ночью она опять придет на заброшенную стоянку к совершенно незнакомому
ей человеку.
Но она пришла.
Госсейн спрятался в тени, задумчиво глядя на туманную фигуру девушки.
Он выбрал удачное место. Она стояла к нему спиной и даже не подозревала о
его присутствии. Он допускал мысль, что попал в ловушку, хотя заранее
тщательно исследовал весь квартал и не обнаружил ничего подозрительного.
Но он рискнул, не колеблясь ни секунды. Эта девушка была единственной
ниточкой к тайне, которую он сам не мог разгадать, Госсейн с любопытством
наблюдал за ней, насколько позволяла сгущающаяся темнота.
Вначале она сидела, подоткнув под себя правую ногу. В течение десяти
минут она переменила позу пять раз. Дважды она привставала на месте,
чертила на траве пальцем какие-то фигуры и одни раз вынула портсигар, но
тут же бросила его назад в сумочку, так и не закурив. Время от времени она
покачивала головой, как бы споря сама с собой, пожимала плечами и
складывала руки на груди, вздрагивая от холода; три раза она явственно
вздохнула и примерно минуту сидела, не шевелясь.
Прошлой ночью Тереза Кларк так не нервничала. Вернее, совсем не
нервничала, если не считать того эпизода, когда она прикинулась испуганной
преследующими ее бандитами. Ожидание, решил Госсейн. Она привыкла
находиться в обществе и управлять людьми, а оставшись в одиночестве,
просто потеряла терпение.
Что сказал о ней мужчина сегодня утром? Неврастеничка. Да, вне
всякого сомнения. Кроме того, в детстве она явно не получила нуль-А
воспитания, необходимого для развития определенных умственных навыков.
Почему это могло произойти в семье такого цельного и просвещенного
человека, как президент Харди, оставалось для Госсейна загадкой. Но как бы
то ни было, таламус полностью контролировал ее поступки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64