» — крепко поцеловала в щеку.— Дорогой поцелуй, — заметил я.— Когда мы опрокинулись, знаешь, что она сказала? «Ты, — говорит, — не расстраивайся, приедет Андрей и починит. Андрей все сделает, — говорит, — что я попрошу…»— Влюбился ты, что ли? — спросил я.— Она еще совсем девочка, — смутился Игорь.— Не давай ей больше руль! Хотя бы до тех пор, пока я ее не научу.— Ты уж научи ее, — сказал Игорь.Я захватил комбинезон, и мы отправились на автобусную остановку.Я до сумерек провозился в гараже. Вставил лобовое стекло — Игорь заблаговременно купил, — выровнял вмятину на крыше. Хорошо, что они перевернулись на пашне. Если бы на асфальте, так легко не отделались бы. Правую фару тоже придется менять.Вечером я возвращался в общежитие. Навстречу неторопливо шла женщина. Я толком не рассмотрел ее — было темно, — но в фигуре и походке что-то очень знакомое.— Андрей, — услышал я ее голос.Давно я не видел ее. Если и вспоминал когда, то старался не ворошить в памяти то, что было…Она смотрела на меня. И в ее глазах были и радость, и грусть, и еще что-то совсем незнакомое. Я растерялся, не знал, как мне держаться, что ей сказать. Былая злость и отчаяние давно прошли. Но вот она стоит, вызывающе красивая и такая знакомая… И вместе с тем это чужая женщина, которая принадлежит другому. И тот, другой — мой бывший друг. Я никогда не ревновал ее к мужу, к прошлому. И проживи мы с ней сто лет, не вспомнил бы об этом. Но Кащеев — другое дело…— Ты можешь пройти мимо, — угадала она мое желание. — Но я очень бы этого не хотела.— Здравствуй, — наконец сказал я.— Если ты никуда не спешишь, проводи меня?Мы идем рядом по тротуару. Я чувствую запах ее любимых духов. Настроение с каждым шагом падает. Уж лучше бы не встречались.— Неужели тебе не о чем спросить меня?Я пожимаю плечами. О чем спрашивать? Как это случилось? Или как кончилось, если они уже расстались? Нового она мне ничего не скажет. А подробностей не надо.— Мне как-то даже не верится, что это ты, — говорит она. — Ты очень изменился, Андрей… Взрослее стал, возмужал.Я, наверное, должен был сказать, что она красивая и молодая… Но мне не хотелось говорить.Вот и автобусная остановка. Рядом большое белое здание хлебокомбината с черной трубой. В воздухе витает хлебный дух.— Твой автобус, — говорю я.Автобус, большой, глазастый, проплывает мимо. Снаружи, прихваченный дверями, торчит чей-то подол.Марина смотрит под ноги, покусывает губы.— Андрей, мне нужен твой совет… Глеб хочет… В общем, мы собираемся пожениться…— Поздравляю, — говорю я.— Через три дня он вернется из командировки, и я должна дать окончательный ответ.— Нашла с кем советоваться, — говорю я.— Ты мне самый дорогой человек.— Женитесь, ради бога! Я-то тут при чем?— И это все, Андрей?— Еще могу сказать, что Кащееву повезло.Помолчав, Марина дрогнувшим голосом спросила:— Почему же ты, Андрюша… на мне не женился?Она остановилась и смотрела мне в глаза.— Я немного опоздал, Марина, — ответил я. И это была истинная правда.— Опоздал?.. — повторила она.— Не надо приглашать на свадьбу, — сказал я. — Все равно не приду.— Я не могу за него выйти замуж… Я тебя люблю, Андрей!Она и раньше иногда это говорила, но сейчас это ни к чему.— Да, люблю, бесчувственный ты человек, — продолжала она. — И никогда не переставала любить… А все, что произошло, это со зла… Бывает такое настроение, когда, не задумываясь, делаешь глупости…Я ни разу не видел, как плачет Марина. И сейчас не хотел видеть.Как странно устроен человек! Мои убеждения, принципы — все чуть не полетело к чертям. Вспомнилось то хорошее, что было у нас с Мариной. В какие-то секунды я вновь пережил радость первой встречи, жгучую обиду и разочарование, что уже нельзя вернуть потерянное. Я готов был все забыть и сказать ей много хороших слов…Я не сказал этих слов. Во мне тогда, еще весной, все надломилось и перегорело. И если что-либо у нас возникло вновь — это был бы обман. Видно, так уж получилось, что врать мы оба не умеем.И я сказал:— Я тебя не люблю… И наверное, никогда по-настоящему не любил… И ты меня тоже.Я видел, как вспыхнули ее щеки, но она сделала еще одну, последнюю попытку вернуть прошлое. Она сказала, что мать сейчас в Москве и мы можем пойти к ней посидеть, выпить кофе… Ее опущенные ресницы вздрагивали. Пойти к ней… Было время, я ждал как манны небесной того счастливого дня, когда Анна Аркадьевна уедет в Москву. В своем доме, в пушистом халате, Марина была другой, еще более близкой и приветливой. Она варила кофе, наливала себе в маленькую чашку, а мне — в большую. Марина знала, что я не люблю эти крошечные чашки… Да, она умела делать так, чтобы я чувствовал себя у нее как дома. Я любил эти наши праздники…— Андрей, наш автобус, — сказала Марина.Если припустить бегом, мы успеем еще на этот автобус, но я не двинулся с места.— Твой автобус… — сказал я. — И ты уже опоздала на него.— Прощай, Андрей! — прошептала Марина, не поднимая глаз.Я сказал, что провожу ее до площади, но она покачала головой и прибавила шагу. Она шла все быстрее, будто хотела убежать от меня. Мне всегда нравилась ее походка.В нашем городе автобусы часто ходят. Ничего не скажешь — позаботились отцы города.Я видел, как Марина вслед за старушкой поднялась в автобус. В освещенном заднем окне мелькнуло ее лицо. Хоть через стекло, но она посмотрела на меня.Хорошо, что она уехала. А то я, пожалуй, догнал бы ее…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ — Говорят, Мамонта от нас переводят, — сообщил утром Валька Матрос.— Куда?— Говорят, в другой цех.— Зачем? — спросил Дима.Мы посмотрели на Карцева, который сосредоточенно ремонтировал компрессор. Бригадир должен знать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117