Рыжая девчонка в купальнике карабкается по крутому откосу на вал. В руке у нее букет желтых цветов. Их много растет на откосе.— Почему ты не спросишь про Олю? — говорит Нонна. Она лежит на спине и смотрит в небо. Черные глаза ее прищурены. — Она как-то вспоминала тебя.Я молчу. Только чувствую, как сердце начинает стучать. Такое случается, если долго на солнце лежишь.— Жарко, — говорю я. Встаю и иду к воде. Она тоже встает. На коричневом животе блестят песчинки.Мы на середине Широкой. Течение подхватило нас и понесло. Мальчишки с черной шиной остались позади. А мы все плыли и плыли. Иногда наши плечи касались. Потом Нонна сказала, что устала. Мы вылезли на берег и долго сидели на теплых камнях. Из-под моста выплыла лодка, потом показалась парочка на водяном велосипеде. Они крутили педали, смеялись. Велосипед, хлопая по воде разноцветными лопастями, проплыл совсем близко от берега. Какая-то нелепая штуковина этот водяной велосипед. Как будто из музея притащили его и спустили на воду.Нонна жевала травинку и смотрела на крепость. Рыжая девочка в черном купальнике взобралась на гребень и стояла у разрушенной стены. На голове у нее — желтый венок.— Ты что будешь делать вечером? — спрашивает Нонна, глядя на меня.— Спать, — отвечаю я.Нонна перекусила травинку пополам и выплюнула. Я вижу, она злится. Но я действительно собирался сегодня пораньше лечь — завтра снова на крышу. Конечно, прогуляться летним вечером с девчонкой неплохо. Можно в парк сходить, на танцплощадку, какой-нибудь фильм посмотреть.— У тебя есть сигареты? — спрашивает Нонна.Странный вопрос! Я только из воды. В одних плавках. Не за щекой же я должен держать сигареты и спички?— Помнишь, как ты хотел меня куда-то унести… — говорит Нонна. — Там, в деревне?— Я, наверное, был пьяный, — отвечаю я.Нонна вырывает с корнем красноватый стебель конского щавеля и ломает его своими длинными тонкими пальцами. Зачем я ее злю? Я и сам не знаю. Шуруп говорит, что после той сумасшедшей поездки в город у меня характер испортился. Вот и Веньку сегодня разыграл. Куда же это он уплыл?..Надо улыбнуться Нонне, сказать что-нибудь приятное. Но я не улыбаюсь и не говорю ничего приятного. Я смотрю на крепость, вернее, на то, что от нее осталось, и теплый солнечный день меня не радует.И у Нонны глаза невеселые. Во рту торчит стебелек. Уже и не рада, что пошла со мной на речку.— Скучаешь, учительница? — спросил я.Нонна столкнула ногой круглый камень. Он булькнул и, взметнув облачко мути, опустился на дно. Немного погодя на поверхность выскочили пузыри.— Сдам экзамены, — сказала Нонна, — уеду в Ялту. На месяц. — И, немного помолчав, спросила: — А ты бы поехал?— Заплеванный пляж, мазутная вода, кишение человеческих тел, — сказал я. — Частная терраса на десять коек, как в казарме, и длинные очереди в столовую… на солнцепеке!— Оля говорила, ты — добрый…— И почему вы все сходите с ума по Крыму? — продолжал я. — То ли дело наша Средняя Россия — Таруса, Суздаль, Пушкинские Горы, Валдай… Глухое озеро, избушка на берегу. Сосновый лес, тишина. Тут тебе и грибы и ягоды. Броди себе по рощам и полям… Что еще человеку надо? Так нет, лезут в Крым. Меня и на аркане не затащишь в ваш Крым!— Тебя никто и не тащит, — сказала Нонна.— Подумаешь, Крым!— Поезжай в Валдай, — сказала Нонна.Солнце на небе большое и нежаркое. Скоро оно спрячется за валом. На горизонте опять засинело. Чего доброго, снова гроза. В нашем городе так бывает: то неделями печет, то подряд гроза за грозой.Уже вечер, и речка опустела. Мы плыли вдоль берега. Деревья наклонились к воде. На листьях красноватый отблеск.На опустевшем пляже дожидался Тихомиров. Он уже оделся и прихорашивался на берегу. Увидев нас, Венька подошел к Нонне и галантно преподнес ей букет белых лилий.— Спасибо, — сказала Нонна, — но я лилии не люблю… Посмотрите, их стебли напоминают извивающихся длинных червей.Он такую даль плавал за лилиями… Я знаю, они растут за островом. Это отсюда с километр.— А какие вам цветы нравятся? — спросил Венька.— Я люблю кактусы, — сказала Нонна.— Поезжай, Веня, в Мексику, — сказал я. — За кактусами.— Зачем так далеко? Они растут и в Крыму.— Через неделю в это время я уже буду в Ялте, — сказала Нонна.— Завидую, — вздохнул Венька. — У меня еще отпуск не скоро…— Вам нравится Крым?— Черное море, Ай-Петри, Симеиз, Лазоревая бухта… Мечта! — сказал Венька.— А этот человек, — Нонна кивнула на меня, — ненавидит Крым…— Значит, уезжаете? — спросил Венька.— Вы не будете обижаться, если я ваши лилии оставлю тут, на берегу? — спросила Нонна.— Жаль, что здесь не растут кактусы… — сказал Венька.Мне надоела эта болтовня. Глаза у Веньки стали с поволокой — верный признак, что Нонна ему нравится. Если бы эти дурацкие кактусы росли, как лилии, в воде, он разделся бы и поплыл за ними.— Я, пожалуй, пойду, — сказал я.Нонна удивленно посмотрела на меня, а Венька — по глазам видно — обрадовался.— За спичками, — сказал я.
ГЛАВА ПЯТАЯ Утром на заводе появился Глеб Кащеев. Он зашел к начальнику цеха, потом заглянул к нам.— Шарапова ищу, — сказал он. — Говорят, к вам пошел.Шарапова мы не видели. Глеб осторожно присел на почерневшую скамейку и закурил.— Товарищ корреспондент, — заметил Карцев, — в цехе не курят.Глеб удивленно посмотрел на него, но сигарету потушил.— Где он шляется? — сказал Глеб, поднимаясь.Каждый из нас занимался своим делом, и ни у кого не было желания помочь Кащееву найти секретаря комитета комсомола. Даже вежливый Дима промолчал.— Что новенького? — спросил у него Кащеев.— Да вот насос ремонтируем, — ответил Дима.— Любопытно, — сказал Глеб.— После обеда запустим, — сказал Дима.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117