Как же так случилось, что начальник из-за сучьев леса не увидел?..Тихомиров вскочил было с места, но тут поднялся Ремнев и махнул рукой: дескать, посиди…— Я подготовил по заводу несколько приказов, — забасил Никанор Иванович. — Зачитывать не буду, кто хочет, сам прочитает… Копию Тихомирову оставлю… Алексей Карцев назначается мастером в цех сборки. Парень он с головой, через год-два институт заканчивает, вот ему и карты в руки. Должность, спору нет, ответственная… Как ты, Алексей, справишься?Ошарашенный Лешка — он еще сесть не успел — смотрел широко раскрытыми глазами на Мамонта и молчал.— Знаю, справишься, — сказал Ремнев.— Никанор Иванович, не помешало бы со мной посоветоваться, — обиженно сказал Тихомиров.— А ты что, возражаешь?— Нет, почему же… Но…— Вот и прекрасно, — сказал Ремнев.— А кого же вместо Карцева? — спросил Венька.Мамонт посмотрел на него, ухмыльнулся.— Думаю, ты против второй кандидатуры тоже не будешь возражать… Вместо Алексея бригадиром будет Андрей Ястребов.Это был удар в самое сердце. Венька стал медленно багроветь: сначала шея, подбородок, скулы и, наконец, щеки и лоб. Он смотрел на Ремнева и молчал. Я его понимал: бывают минуты, когда трудно вымолвить слово.Сеня Биркин взглянул на меня и улыбнулся. У меня даже мелькнула нелепая мысль: уж не знал ли об этом Сеня раньше?— Подождите, — зашевелился на стуле редактор, — а как же статья?— Какая статья? — спросил Мамонт. И голос у него был такой удивленный, что все невольно заулыбались. Все, кроме редактора и Тихомирова.— Та самая, ради которой мы сегодня собрались, — сказал редактор.— Почитайте, Никанор Иванович. — Матрос протянул вчетверо сложенную газету.— Ах, эта? — сказал Мамонт. — Как же, читал, читал… Хлестко написана, ничего не скажешь!— В статье высказаны серьезные упреки в адрес товарища Ястребова, — сказал редактор.— Упреки-то серьезные, а статья, по-моему, несерьезная… — сказал Ремнев. — Не разобрался Тихомиров… Он еще молодой начальник… Ну, допустил ошибку, если это, конечно, ошибка. А вот вам, Петр Сидорович, редактору многотиражной газеты, опытному товарищу, следовало бы посоветоваться, прежде чем печатать статью…— Никанор Иванович, товарищ Тихомиров не случайный автор… Он ведь и раньше печатался в нашей газете.— Я думаю, Петр Сидорович, придется все-таки тебе дать опровержение… Так, мол, и так, дорогие читатели, напечатали непроверенный материал, замарали хорошего рабочего. Ну и — как там дальше? — виновные будут наказаны… Не мне тебя учить, Петр Сидорович, сам знаешь, как это делается.— Товарищи, вы свободны, — спохватился Тихомиров. Он посчитал, что весь этот разговор нам совсем не обязательно слушать.Уже выходя из красного уголка, мы услышали бас Мамонта:— Какого черта ты, Тихомиров, устраиваешь эти дурацкие представления? Как будто людям после работы делать нечего…
Было холодно, и дул ветер. Дежурный по вокзалу, вышедший встречать товарняк, кутался в шинель. На перроне пустынно. Продавщицы надели под белые халаты ватные телогрейки и, сразу располневшие и неповоротливые, стояли за прилавками.Волосы топорщились от пронизывающего ветра, я поднял воротник плаща. Пора надевать кепку. Обычно я до заморозков ходил простоволосым. Но нынешняя осень была на удивление холодной.О чем бы я ни думал, рано или поздно на ум снова и снова приходила Оля. Всякий раз, дотрагиваясь до ручки двери общежития, я верил в чудо: вхожу в комнату — а там Оля… Я открывал дверь и видел Сашку, который тоже грустил. Но ему легче, у него гитара. И потом, когда Сашка грустит, он поет веселые песни. Но когда веселые песни поются грустным голосом, на душе становится еще беспросветнее.Я радовался, когда Сашка вешал на стену гитару и уходил. Он не говорил куда, а я не спрашивал.Спустившись с виадука, я увидел Володьку Биндо. Он часто после работы околачивался у вокзала. Биндо стоял спиной ко мне с каким-то незнакомым парнем.Вот он обернулся и, увидев меня, осклабился.— Мы тут ворон считаем…— Кто это? — спросил его приятель.Биндо что-то негромко ответил. Парень не очень приветливо посмотрел на меня и отвернулся.— Я думал, ты меня продашь с этим инструментом, — сказал Биндо и подошел ко мне.— Как обстановка в цехе, изменилась? — спросил я.— Нормально… А мастер, дубина, по глазам вижу, знает, что это я спрятал инструмент, но ничего, на горло не наступает…— Кончай травить, — подал голос его приятель.— Этот красивенький… Дима обидел меня, — сказал Володька. — Пришел в цех и вернул ножик… Я же ему, дурачку, от чистого сердца… Раз, говорит, украл инструмент — не возьму, и баста! Я ж пошутил, говорю, а не украл! А он сует мне назад…— Такой уж у него характер.Володька достал из кармана складень, нажал защелку, и лезвие, блеснув, выскочило.— Такую штуку нигде не купишь… — сказал он.Я кивнул ему и пошел дальше. Биндо догнал и протянул нож.— Подарок от Володьки Биндо…Он смотрел на меня своими светлыми глазами и, как всегда, насмешливо улыбался. Но я почувствовал, что, если откажусь, Володька мне этого никогда не простит. Да и с какой стати отказываться? Я взял нож, полюбовался и положил в карман.— Спасибо, — сказал я. — Мне очень нравится этот нож.Парень с любопытством смотрел на нас. Увидев, что я положил нож в карман, он недовольно пробурчал:— Я ж тебе, скотина, за него пятерку давал! А ты какому-то…— Дай с человеком поговорить! — оборвал Биндо. — Помнишь, насчет арматурного цеха мы с тобой толковали? Ты ведь теперь бригадир…— А что?— Я не жалуюсь, ребята ко мне в механическом нормально относятся, не наступают на пятки. И филин… ну, этот мастер, не зыркает, как раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117