Напрасно Сашка стесняется их читать знакомым. В кафе поэтов я слушал стихи куда слабее. И юнцы, которые гордо называли себя поэтами, читали с апломбом и очень удивлялись, когда после выступления не было аплодисментов.Письмо Сашка пишет старательно, он весь поглощен этим делом. Лоб наморщен, голубые глаза иногда отрываются от листа бумаги и поднимаются к потолку. А самопишущая ручка прячется в Сашкины русые кудри.— Если письмо деду, — говорю я, — передай от меня привет.Дед у Сашки симпатичный. Ему давно за семьдесят, а рассуждает на разные темы как молодой, современный человек. И спорщик заядлый. С Сашкиным дедом не соскучишься.— Помолчи, старик, — говорит Сашка.Я беру книжку и ложусь на койку, а ноги пристраиваю на стуле. Книжка называется «Ни дня без строчки».— Послушай, старик, — говорит Сашка, — а что, если я все брошу и уеду в Москву?— Мне скучно будет, — отвечаю я.— Старик, я серьезно.Уж к кому это словечко «старик» привяжется, тот каркает его без передышки. И вот беда — прилипает не только к дуракам, но и к умным. Одно время Кащеев щеголял им. А теперь вот выслушивай от Сашки.— А что ты будешь делать в столице, старик? — спрашиваю я.Сашка подозрительно смотрит на меня, потом старательно лижет край конверта.— Надоело мне тут, старик, — говорит он.— А как ты насчет Парижа, старик?— Старик, при чем Париж?— Старик, — говорю я, — при чем тут старик?— Какой старик?— Если ты еще раз назовешь меня стариком, — говорю я, — трахну этой пиалой по голове!— Знаешь ли, старик…Я с самым решительным видом поднимаюсь с койки и беру пиалу. Он смотрит на меня своими лучезарными глазами и прикрывает ладонью конверт.— Чего ты взбеленился? — спрашивает он.— Саша, дорогой, — говорю я, — выброси это примитивное словечко на помойку… Ведь ты же поэт!Сашка недоверчиво смотрит на меня и улыбается. Он польщен.— Нормальное слово, — говорит он.— И других так не называй, ладно?Сашка еще шире улыбается и говорит:— Оно мне, по правде говоря, и самому не очень нравится.— Значит, смерть «старику»?— Договорились, старик, — отвечает Сашка.Я делаю зверское лицо и замахиваюсь. Сашка наклоняет голову и хохочет.— В последний раз… — сквозь смех говорит он. — Честное слово, старик…Я тоже смеюсь. С Шурупом невозможно быть серьезным. Взгляд мой натыкается на конверт, который лежит на столе. Машинально читаю адрес: Москва, Цветной бульвар… Семеновой Л. Н.Вот почему Сашку потянуло в Москву.— Это был прекрасный сон, — говорит Сашка. — Ее звать Мила… Она студентка. Познакомились на студии. Это такая девушка, Андрей! Она тоже снималась в массовке.— Ты же говорил, тебе роль дали?— Сначала я снимался в массовке… Режиссер, когда увидел меня, глаза вытаращил. «Это же фактура, товарищи, — завопил он, — а вы его на задний план ставите». А потом попробовал на роль и сразу стал снимать меня… Не веришь? Выйдет фильм — увидишь… И Милу увидишь. Ее тоже снимали крупным планом.— А Иванна как же? — спрашиваю я.— Иванна? — У Сашки изумленные глаза. — При чем тут Иванна?— Так уж и ни при чем?— Мы даже с ней не целовались, — говорит Сашка. — Ни разу.— Ну тогда все в порядке.Сашка подозрительно смотрит мне в глаза.— Говори, говори…— Тут один хороший парень за ней ухаживает.— Кто?— Ты его все равно не знаешь.— Игорь? — спрашивает Сашка.Я молчу. Шуруп вскакивает со стула и быстро ходит по комнате. Я искоса наблюдаю за ним.— Где мой роскошный жилет? — спрашивает он.Замшевый жилет, подаренный кинорежиссером, висит на спинке стула. Сашка важно надевает его, бросает взгляд в зеркало.— Надо к скорому успеть, — говорит он. — Опущу в почтовый вагон. Быстрее дойдет.— Сбегай в аэропорт, — говорю я. — Самолетом еще быстрее.— Женщины, женщины… — трагически вздохнув и не позабыв посмотреть на себя в зеркало, говорит Сашка. — Все вы одинаковы… Иванна еще в школе была влюблена в меня. Писала записки, что будет любить вечно…— Опоздаешь к поезду, — говорю я.— Нравится тебе мой жилет? — спрашивает Сашка.— Умираю от зависти…— Когда-нибудь дам поносить, — делает широкий жест Шуруп, хотя отлично знает, что его жилет сразу лопнет по швам, если я его напялю.— Если бы Венька за ней ухлестывал, — серьезно говорит Сашка, — я бы не допустил…— Что бы сделал?— А Игорь, ладно… Не буду им мешать.— Ты благородный человек, — говорю я. — Можно, ручку пожму?— Если бы ты увидел Милу…Что бы со мной случилось, если бы я увидел Милу, так и осталось неизвестным: Сашка вспомнил про поезд и пулей выскочил за дверь.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Мамонта назначили главным инженером. Это солидное повышение. Второй человек на заводе.Кого пришлют к нам вместо него, мы пока не знали. Три дня работали без начальника, а на четвертый…— Новый шеф переставляет в конторке мебель! — сообщил Матрос. Валька всегда был в курсе событий.Немного погодя нормировщица пригласила к начальнику Карцева. Лешка вытер ветошью руки и, сутулясь, зашагал в конторку. Вернулся он не скоро. Лицо его было непроницаемым. Все так же молча принялся за работу.— Ну и как? — спросил Матрос.— Начальник как начальник, — сказал Лешка.— Молодой? — спросил я.— Ты его знаешь, — сказал Карцев.Это меня заинтриговало.— Как его фамилия?— Узнаешь…— Такого начальника, как Мамонт, нам больше не видать, — изрек Матрос.Мы работали и с любопытством поглядывали на дверь конторки: не выйдет ли? Но он не спешил. У нового начальника всегда много дел. Документация, инвентаризация и все такое.Наконец дверь открылась, и я увидел… Веньку Тихомирова! Карцев, заметив мое изумленное лицо, усмехнулся:— Я же говорил, ты его знаешь…Тихомиров был в коричневой куртке с накладными кармашками, в желтых сандалетах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117