Включил камеру и магнитофон. Все было готово. И он вернулся в комнату, чтобы завершить дело.

37

Босх назвал фамилии троих находившихся в комнате, дату и время, хотя последние будут отпечатываться в нижней части кадров видеозаписи. Положил на стол бланк с правами подозреваемого и сказал Делакруа, что хочет еще раз ознакомить его с ними. Закончив, попросил того подписать бланк, потом передвинул его на край стола. Отпил глоток кофе и произнес:
– Мистер Делакруа, сегодня вы изъявили желание поговорить со мной о том, что произошло с вашим сыном Артуром в тысяча девятьсот восьмидесятом году. Вы по-прежнему хотите говорить с нами об этом?
– Да.
– Начнем с основных вопросов, потом можно будет вернуться и коснуться всего остального. Были вы причиной смерти вашего сына, Артура Делакруа?
– Да, был.
– Вы убили его?
– Да. Не собирался, но убил.
– Когда это произошло?
– Кажется, в мае восьмидесятого года. Вроде бы да. Вы, наверное, знаете об этом больше меня.
– Пожалуйста, не стройте таких предположений. Будьте добры, отвечайте на каждый вопрос в меру своей способности и памяти.
– Постараюсь.
– Где был убит ваш сын?
– В доме, где я тогда проживал. В его комнате.
– Как он был убит? Вы били его?
– Мм… да, я…
Деловой подход Делакруа к допросу внезапно нарушился, его лицо сморщилось. Он вытер ладонью слезы.
– Вы били его?
– Да.
– Куда?
– По всем местам.
– В том числе и по голове?
– Да.
– Вы сказали, это происходило в его комнате?
– Да.
– Чем вы били сына?
– Что вы имеете в виду?
– Кулаками или каким-либо предметом?
– И тем и другим. И кулаками, и предметом.
– Каким предметом вы его били?
– Даже не могу вспомнить. Чем-то, что было там. У него в комнате. Мне нужно подумать.
– Мы вернемся к этому, мистер Делакруа. Почему в тот день… Кстати, когда это происходило? В какое время дня?
– Утром. После того как Шейла – это моя дочь – ушла в школу. Это, собственно, и все, что я помню. Шейлы не было.
– А ваша жена? Мать мальчика?
– О, она давно ушла от нас. Из-за этого я и начал…
Делакруа умолк. Босх подумал, что он хочет возложить на нее вину за свое пьянство и таким образом она окажется виновной во всем, что происходило из-за пьянства, включая убийство.
– Когда вы последний раз разговаривали со своей женой?
– Бывшей женой. Я не разговаривал с ней с того дня, как она ушла. Это было…
Он не договорил. Не мог вспомнить, когда именно.
– А ваша дочь? Когда вы последний раз с ней беседовали?
Делакруа отвел взгляд от Босха.
– Давно, – ответил он.
– Как давно?
– Не помню. Мы не общаемся. Она помогла мне купить трейлер. Это было пять или шесть лет назад.
– Не разговаривали с ней на этой неделе?
Делакруа недоуменно посмотрел на него:
– На этой неделе? Нет. С какой…
– Предоставьте мне задавать вопросы. В последнее время читали какие-нибудь газеты или смотрели новости по телевизору?
Делакруа покачал головой:
– Не нравится мне то, что показывают сейчас. Я люблю смотреть записи.
Босх понял, что отклонился в сторону, и решил вернуться к основной теме. Для него было важно добиться искреннего, не вызывающего сомнений признания в убийстве Артура Делакруа. Для того чтобы оставаться в силе, ему надлежало быть убедительным и подробным. Босх знал наверняка, что когда у Делакруа появится адвокат, от признания он откажется. Так бывало постоянно. На признательные показания набросятся со всех сторон – от соблюдения процедур до душевного состояния подозреваемого, – и долг Босха не только получить признание, но и обеспечить, чтобы оно было принято и в конце концов представлено двенадцати присяжным.
– Давайте вернемся к вашему сыну Артуру. Помните вы, каким предметом били его в день смерти?
– Думаю, то была его миниатюрная бейсбольная бита, сувенир с какой-то игры «Доджерсов».
Босх кивнул. Он знал, о чем идет речь. Такие биты, похожие на старые дубинки, которые полицейские носили до появления металлических, продавались в сувенирных киосках. Ими можно было нанести смертельный удар.
– Почему вы били его?
Делакруа посмотрел на свои руки. Босх обратил внимание, что на пальцах у него нет ногтей. Зрелище неприятное.
– Не помню. Видимо, был пьяным. Я…
Внезапно у него опять хлынули слезы, и он закрыл лицо изуродованными руками. Босх дожидался, пока он не опустил руки и не заговорил снова.
– Ему… ему нужно было находиться в школе. А он не пошел. Я заглянул в комнату, он там. Я разозлился. Я платил большие деньги – хоть и нуждался – за эту школу. Я раскричался. Начал бить его, а потом… как-то схватил ту маленькую биту и ударил. Очевидно, слишком сильно. Я не хотел.
– Он был убит этим ударом?
Делакруа кивнул.
– Это означает да?
– Да. Да.
Раздался негромкий стук в дверь. Босх сделал знак Эдгару, тот поднялся и вышел. Босх предположил, что приехал обвинитель, но не собирался прерывать допрос для знакомства с ним. И настойчиво продолжил:
– Что вы сделали после этого? Когда Артур оказался мертв?
– Я вынес его через черный ход к гаражу. Никто меня не видел. Положил Артура в багажник своей машины и вернулся в его комнату. Навел там порядок и убрал кое-что из его одежды в рюкзак.
– Какой рюкзак?
– Школьный.
– Какую одежду вы положили туда?
– Не помню. Ту, что попалась под руку в ящике.
– Хорошо. Описать рюкзак можете?
Делакруа пожал плечами:
– Я не помню. То был просто обыкновенный рюкзак.
– Что вы делали потом?
– Сунул рюкзак в багажник и захлопнул крышку.
– Какая была машина?
– «Импала», семьдесят второго года выпуска.
– Она у вас до сих пор?
– Нет, к сожалению; это было бы замечательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93