– Кстати, о деле… Что там, собственно, происходит? О Тренте я узнаю со стороны. Думала, ты будешь держать меня в курсе.
– Это все выяснилось сегодня. Уже вечером. Я хотел поставить вас в известность завтра. Не думал, что четвертый канал так подгадит мне. Левэлли с Ирвингом тоже.
– Забудь пока о них. Расскажи мне о Тренте.

16

В Венис Босх приехал уже за полночь. Автостоянок на улочках возле каналов не было. Он ездил и смотрел, где бы припарковать машину, минут десять, в конце концов поставил около библиотеки на Венис-бульваре и пошел обратно пешком.
Не все мечтатели, которых влек к себе Лос-Анджелес, приезжали создавать фильмы. Венеция была давней мечтой человека по имени Эббот Кинни. Он приехал на болотистые земли, тянувшиеся вдоль Тихого океана, еще до того, как возникли Голливуд и киноиндустрия. Кинни грезил о городе со зданиями итальянской архитектуры, возведенном на сети каналов с арочными мостами. Это будет воплощение культурной и художественной просвещенности. И он назовет его Венецией Америки.
Однако его желание, как и большинства мечтателей, приехавших в Лос-Анджелес, не все разделяли и понимали. В подавляющем большинстве финансисты и исследователи были циничными и, махнув рукой на возможность построить Венецию, вкладывали деньги в осуществление не столь величественных проектов. Венецию Америки назвали Причудой Кинни.
Но столетие спустя многие каналы с отражающимися в них арочными мостами сохранились, а те финансисты, скептики и их постройки были давным-давно унесены временем. Босха радовала мысль, что Причуда Кинни пережила их всех.
Босх уже много лет не бывал у этих каналов. После возвращения из Вьетнама он жил там в бунгало вместе с тремя однополчанами. В последующие годы многие бунгало снесли, на их месте появились двух-трехэтажные дома, стоившие по миллиону и более долларов.
Джулия Брейшер жила на углу Хаулендского и Восточного каналов. Босх ожидал, что это будет один из новых домов. Думал, что она, видимо, купила или даже выстроила его на деньги своей юридической фирмы. Но, подойдя к нему, понял, что ошибался. Дом Джулии оказался маленьким, обитым белой дранкой бунгало с открытым передним крыльцом, обращенным к слиянию двух каналов.
Босх увидел, что в доме горит свет. Было уже поздно, но не очень. Если Джулия работала в смену с трех до одиннадцати, то вряд ли ложилась в постель раньше двух часов.
Он взошел на крыльцо, но не сразу решился постучать. До закравшихся в последний час сомнений Джулия и их крепнущие отношения вызывали у него только добрые чувства. Теперь Босх знал, что нужно быть осторожным. Ничего дурного не могло случиться, и вместе с тем он сознавал, что может испортить все, если сделает неверный шаг.
Наконец Босх поднял руку и постучал. Джулия сразу же открыла дверь.
– Я все думала, постучишь ты или будешь стоять тут всю ночь.
– Ты знала, что я стою здесь?
– Ступени старые. Доски скрипят. Я услышала.
– Знаешь, я поднялся сюда, а потом сообразил, что слишком поздно. Надо было позвонить перед выездом.
– Входи-входи. Что-нибудь стряслось?
Босх вошел и стал осматриваться. На вопрос не ответил.
В гостиной была воссоздана атмосфера пляжного домика вплоть до бамбуково-ротанговой мебели и стоящей в углу доски для серфинга. Единственное отступление от этого стиля представлял собой служебный ремень с кобурой, висящий на стенной вешалке возле двери. Оставлять их так было ошибкой новичка, но Босх решил, что Джулия гордится своей новой профессией и хочет напоминать о ней знакомым.
– Присаживайся, – сказала она. – У меня есть вино. Выпьешь?
У Босха мелькнула мысль, что смесь вина с пивом, выпитым час назад, вызовет на другой день головную боль, а ему необходимо быть сосредоточенным.
– Вино красное.
– Я выпью, совсем чуть-чуть.
– Завтра нужно быть с ясной головой, а?
– Да.
Джулия пошла в кухню, а Босх сел на кушетку. Оглядел комнату и увидел над камином из белого кирпича чучело рыбы с длинной копьевидной мордой. Рыба была блестяще-синей, с черным отливом, с желто-белым брюхом. Чучело рыбы раздражало его не так сильно, как головы животных, но все же ему не нравился ее постоянно наблюдающий глаз.
– Сама поймала эту рыбину? – крикнул Босх.
– Да. Возле Кабо. Три с половиной часа втаскивала в лодку. – Джулия появилась с двумя бокалами вина. – Это был тяжкий труд.
– Как она называется?
– Черный марлин.
Джулия отсалютовала бокалом рыбе, потом Босху.
– Держись крепко.
Босх удивленно посмотрел на нее.
– Это мой новый тост, – объяснила она. – «Держись крепко». Годится на все случаи жизни.
Джулия села на ближайший к Босху стул. За ее спиной была доска для серфинга. Белая, с радужным узором по краям. Короткая.
– Значит, катаешься и по бурным волнам?
Она глянула на доску, потом на Босха и улыбнулась:
– Пытаюсь. На Гаваях научилась.
– Знаешь Джона Берроуза?
Джулия покачала головой.
– Серфистов там множество. На каком пляже он бывает?
– Нет, Берроуз местный. Полицейский. Служит в группе расследования убийств тихоокеанского отделения. Живет на пешеходной улочке возле пляжа. Неподалеку отсюда. На доске у него надпись «Для защиты и серфинга».
Она засмеялась:
– Замечательно. Нужно будет и мне сделать такую же.
Босх кивнул.
– Значит, Джон Берроуз? Надо будет наведаться к нему.
Джулия произнесла это с чуть поддразнивающей ноткой в голосе.
Босх улыбнулся и промолвил:
– Не обязательно.
Ему нравились ее подшучивания, но сейчас они лишь еще больше портили настроение из-за причины приезда сюда. Он взглянул на свой бокал с вином.
– Я сегодня рыбачил целый день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93