Босх не мог допустить, чтобы ее цели знаменитого коронера препятствовали его целям детектива, ведущего расследование предполагаемого убийства ребенка.
Он решил позвонить во вспомогательную службу управления и в службу собак-ищеек после того, как получит подтверждение относительно найденной кости. Поднялся и отправился на поиски Гийо.
Доктор сидел за столиком на кухне и что-то писал в скрепленном спиралью блокноте. Он поднял взгляд на Босха:
– Делаю запись об оказанной вам помощи. Я вел записи обо всех своих пациентах.
Босх молча кивнул, хотя счел странным, что Гийо стал упоминать о нем.
– Доктор, я уезжаю. Завтра мы вернемся, видимо, большой группой. Возможно, нам опять потребуется ваша собака. Вы будете дома?
– Буду и с удовольствием помогу. Как ваши ребра?
– Побаливают.
– Только при вдохе, так ведь? Примерно через неделю это пройдет.
– Спасибо, что позаботились обо мне. Коробку из-под обуви возвращать вам не нужно?
– Нет, я бы теперь ее не взял.
Босх направился к выходу, но потом обернулся и спросил:
– Доктор, вы живете один?
– Теперь да. Жена умерла два года назад. За месяц до пятидесятой годовщины нашей свадьбы.
– Сочувствую.
Гийо кивнул и сказал:
– У моей дочери своя семья в Сиэтле. Я вижусь с ними редко.
Босх хотел спросить почему, но промолчал. Еще раз поблагодарил его и вышел.
Ведя машину к дому Тересы Корасон в Хэнкок-парк, он держал руку на коробке из-под обуви, чтобы та не тряслась и не соскользнула с сиденья. Волнение все сильнее охватывало Босха. Он сознавал, что фортуна отвернулась от него в этот день. Ему досталось худшее из дел, какое только может достаться. Об убийстве ребенка.
Такие дела не дают покоя. Опустошают и ранят. Бронежилетов, способных защитить от них, не существует. Дела об убийстве детей не дают забыть, что мир полон насилия.

4

Тереса Корасон жила в особняке, выстроенном в средиземноморском стиле, с мощеной дорогой для машин и прудом перед фасадом. Восемь лет назад, когда у Босха был с ней короткий роман, она ютилась в квартире с одной спальней. Благодаря доходам телезнаменитости у Тересы появились дом и новый стиль жизни. Она даже отдаленно не походила на женщину, которая появлялась у Босха в полночь с бутылкой красного вина и видеокассетой с записью ее любимого фильма. Женщину, откровенно стремящуюся к богатству, но еще не умеющую использовать для этого свое положение.
Босх понимал, что сейчас он напоминает Тересе о том, кем она была и что утратила ради приобретения всего, чем обладает. Неудивительно, что их встречи теперь стали редкими и нервозными, как визит к зубному врачу.
Он остановил машину и вышел, взяв коробку и снимки. Шагая мимо пруда, заглянул в него и увидел темные силуэты плавающих рыб. Улыбнулся, вспомнив фильм «Китайский квартал» и как часто они смотрели его в тот год, когда были вместе. Как нравился Тересе в нем коронер, который в черном мясницком фартуке ел бутерброд, осматривая мертвое тело. Босх сомневался, что у нее сохранилось прежнее чувство юмора.
Лампочка над массивной деревянной дверью вспыхнула, и Корасон открыла ее прежде, чем Босх успел подойти. Она была в широких черных брюках и кремовой блузке. Видимо, Тереса собиралась на новогоднюю вечеринку. Она взглянула на его машину и сказала:
– Давай закончим дело побыстрее, пока из этой колымаги не натекло масла на мои камни.
– Здравствуй, Тереса.
– Это то самое?
Она указала на коробку.
– Да.
Босх протянул ей снимки и стал снимать крышку с коробки. Было ясно, что Тереса не пригласит его в дом на бокал шампанского по случаю Нового года.
– Ты прямо здесь хочешь этим заниматься?
– Времени у меня в обрез. Я думала, ты приедешь пораньше. Какой идиот это снимал?
– Он перед тобой.
– По ним я ничего не могу понять. Перчатка у тебя есть?
Босх достал из кармана куртки латексную перчатку и протянул ей. Взял у нее снимки и положил во внутренний карман. Тереса привычно натянула ее, взяла кость и стала вертеть ее. Босх молчал. Он ощущал запах ее духов, сильный, как всегда, с тех времен, когда большую часть времени она проводила в прозекторской.
После пятисекундного осмотра Тереса положила кость в коробку.
– Человеческая.
– Ты уверена?
Снимая перчатку, Тереса усмехнулась:
– Это плечевая кость. Верхняя часть руки. На мой взгляд, ребенка примерно десяти лет. Гарри, ты, возможно, теперь сомневаешься в моих познаниях, но я их не утратила.
Тереса бросила перчатку в коробку поверх кости. Босха не задевали ее словесные нападки, но ему не понравилось, что она бросила перчатку на детскую кость.
Он вынул ее из коробки. Вспомнил кое-что и протянул Тересе.
– Владелец собаки, нашедшей эту кость, сказал, что там есть перелом. Сросшийся. Не хочешь взглянуть…
– Нет. Я опаздываю на встречу. Сейчас тебе достаточно знать, что это человеческая кость. Дальнейшее обследование будет проводиться в надлежащей обстановке, в лаборатории судебно-медицинской экспертизы. А теперь мне пора ехать. Завтра утром я буду там.
Босх поглядел ей в лицо:
– Да, конечно, Тереса, проведи этот вечер приятно.
Она отвела взгляд и сложила руки на груди. Босх бережно закрыл коробку, попрощался и направился к своей машине. Услышал, как позади закрылась массивная дверь.
Проходя мимо пруда, Босх снова вспомнил тот фильм и негромко произнес вслух заключительную реплику:
– «Не бери в голову, Джек, это китайский квартал».
Он сел в машину и поехал домой, придерживая коробку, лежавшую около него на сиденье.

5

На следующее утро к девяти часам конец Уандерланд-авеню выглядел, как лагерная стоянка полицейских.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93