– Позвоните мне. Совершенно неофициально, доверительно. Ради блага управления.
Босх усмехнулся:
– Управление об этом не беспокоится. Его интересует собственная репутация, а не правда. А если правда угрожает репутации, то к черту ее.
– Ну а я беспокоюсь, Гарри. И вы тоже.
Босх поглядел на карточку, кивнул и сунул ее в карман.
– Хорошо, я позвоню.
– Там номер моего сотового телефона. Я не расстаюсь с ним. – Инохос сжала его руку повыше локтя. – Гарри, а сами вы как? Все в порядке?
– Ну, если не считать утраты Джулии и слов Ирвинга, что пора подумывать об отставке, то все хорошо.
Инохос нахмурилась:
– Держитесь, Гарри.
Босх подумал, что говорил Джулии перед ее смертью то же самое.
Инохос ушла. Босх продолжил путь к могиле. Он надеялся, что наконец остался один. Взял горсть выкопанной земли, подошел к краю и посмотрел вниз. На гроб были брошены букет и несколько отдельных цветов. Босх вспомнил, что позапрошлой ночью лежал с Джулией в постели. Он жалел, что не понял ее намеков и не сложил их в ясную картину того, что она делает и к чему движется.
Босх медленно поднял руку и разжал пальцы, земля стала просыпаться между ними тонкими струйками.
– Город костей, – прошептал он.
И смотрел, как земля падает в могилу, словно исчезающие мечты.
– Полагаю, вы знали ее.
Босх быстро обернулся и увидел отца Джулии. На кладбище оставались только они двое.
– Я недавно познакомился с ней. Сожалею о вашей утрате.
– Фредерик Брейшер.
Он протянул руку. Босх начал поднимать свою, но потом спохватился.
– У меня рука грязная.
– Ничего. У меня тоже.
Они соединили руки в пожатии.
– Гарри Босх.
Рука Брейшера замерла на миг.
– Тот самый детектив, – сказал он. – Вы были там вчера.
– Да. Я пытался… сделал все от меня зависящее, чтобы помочь ей. Я…
Он умолк. Никакие слова не шли на ум.
– Не сомневаюсь. Видимо, ужасно было находиться там.
Босх кивнул. Чувство вины пронизало его, словно просвечивающий кости рентген. Он бросил там Джулию, полагая, что она выкарабкается. Почему-то осознание этого было почти так же мучительно, как сам факт ее смерти.
– Я не понимаю, как это произошло, – промолвил Брейшер. – Как она могла погибнуть из-за подобной оплошности? А прокуратура сегодня сообщила, что никакого обвинения Стоксу предъявлено не будет. Я юрист, но не понимаю этого. Его выпускают на свободу.
Босх видел в его глазах страдание.
– Мне очень жаль, сэр, но я не могу вам ответить. У меня возникают те же вопросы, что и у вас.
Брейшер посмотрел в могилу.
– Я ухожу, – произнес он через несколько секунд. – Спасибо, что вы здесь, детектив Босх.
Они снова обменялись рукопожатием, и Брейшер отошел от могилы.
– Сэр? – окликнул его Босх.
Брейшер обернулся.
– Не знаете, когда кто-нибудь из родных поедет в ее дом?
– Собственно говоря, мне сегодня отдали ее ключи. Я собирался поехать сейчас. Посмотреть на вещи. Попытаться понять ее, пожалуй. В последние годы мы не… – Он не договорил.
Босх приблизился к нему.
– У нее там была фотография в рамке. Если она не… если вы не против, я бы хотел взять ее на память.
Брейшер кивнул.
– Может быть, поедете сейчас? Встретимся там. Покажете мне эту фотографию.
Босх взглянул на часы. Лейтенант Биллетс назначила на половину второго совещание, чтобы обсудить дело. У него едва хватало времени съездить в Венис и вернуться в участок. Пообедать будет некогда, но ему все равно кусок не пошел бы в горло.
– Хорошо.
Они расстались и направились к своим машинам. По пути Босх остановился там, где производился салют. Раздвигая траву ногой, смотрел вниз, пока не увидел медного блеска, нагнулся и поднял одну из стреляных гильз. Поглядел на нее несколько секунд, держа на ладони, потом сжал пальцы и положил гильзу в карман. Со всех похорон полицейских, на которых Босх присутствовал, он брал по гильзе. Их накопилась уже целая банка.
Босх повернулся и покинул кладбище.

35

Босх не слышал такого стука в дверь, как у Эдгара, когда они приходили с ордером на обыск. Подобно одаренному спортсмену, способному вложить мощь всего тела в удар битой или бросок баскетбольного мяча, Эдгар при росте шесть футов четыре дюйма вкладывал в стук весь свой вес. Казалось, он мог сосредоточить всю силу праведного негодования в громадном левом кулаке. Эдгар становился боком к двери и крепко упирался ступнями. Поднимал руку, сгибал в локте почти до отказа и бил по двери мясистым основанием кулака. Это был размашистый удар, но Эдгар действовал кулаком так быстро, что стук напоминал отрывистый грохот пулемета. И словно возвещал о наступлении Судного дня.
Обшитый алюминиевыми листами трейлер Самьюэла Делакруа, казалось, весь содрогнулся, когда в четверг, в половине четвертого, Эдгар стукнул кулаком по его двери. Выждав несколько секунд, он ударил снова, громогласно объявив: «ПОЛИЦИЯ!», и спустился с крыльца, представлявшего собой сложенные друг на друга шлакоблоки.
Детективы ждали. Они не доставали оружия, но Босх, держа руку под курткой, сжимал рукоятку лежавшего в кобуре пистолета. Он всегда принимал эту меру предосторожности при вручении ордера человеку, не считавшемуся опасным.
Босх прислушался, не раздадутся ли шаги внутри, но шуршание шин, несшееся с пролегавшего вблизи шоссе, было слишком громким. Поглядел на окна; шторы на них не шевелились.
– Знаешь, – прошептал Босх, – я начинаю думать, будто местные жители успокоились, когда ты крикнул после стука, что это всего-навсего полиция. По крайней мере поняли, что не землетрясение.
Эдгар промолчал. Он, видимо, понимал, что шутка Босха вызвана нервозностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93