А там, у Пепки, меня ждало общество и, главное, новые интересы. У меня не выхо
дило из головы высказанное Пепкой предложение заняться репортерством,
хотя я относительно этой специальности имел самые смутные представлен
ия. Взвешивая за и против все эти обстоятельства, я, наконец, решился остав
ить свою одинокую комнату. Хозяева отнеслись к моему решению совершенно
индиферентно, как настоящие петербургские хозяева, которым все равно, ко
му бы ни сдавать лишнюю комнату. Кажется, искренне пожалела меня одна чух
онка Лиза, которая крала мой сахар и чай самым добросовестным образом.
Ц Порфир Порфирыч екал? Ц догадывалась она, помогая мне вытащить мой то
щий чемодан.
Ц Нет, к товарищу…
Ц Пьяница? Ц еще раз сделала она попытку угадать.
Ц Вы говорите глупости, Лиза…
Я чувствовал, что начинаю краснеть, и еще больше обозлился на проницател
ьную чухонскую девицу. Нечего сказать, недурное напутствие…
Дальше опять следовала неприятность, именно, что Федосья встретила меня
почти враждебно. И сам деревянный флигель, нижний этаж которого был заня
т «Федосьиными покровами», тоже, казалось, не особенно дружелюбно, смотр
ел на нового жильца своими слезившимися окнами… Вообще хорошего было ма
ло, и я уже раскаивался, когда мой чемодан очутился в комнате Пепки. Ведь э
тим простым актом, как переезд на новую квартиру, я навсегда терял свою го
лодную свободу… Кто знает, что было бы, если бы я остался на старой квартир
е, и делается обидно, из каких ничтожных мелочей складывается то неизвес
тное, которое называется жизнью.
Пепко был дома и, как мне показалось, тоже был не особенно рад новому сожит
елю. Вернее сказать, он отнесся ко мне равнодушно, потому что был занят чте
нием письма. Я уже сказал, что он умел делать все с какой-то особенной соли
дностью и поэтому, прочитав письмо, самым подробным образом осмотрел кон
верт, почтовый штемпель, марку, сургучную печать, Ц конверт был домашней
работы и поэтому запечатан, что дало мне полное основание предположить о
его далеком провинциальном происхождении.
Ц Это прямо к тебе относится, Ц проговорил Пепко, развертывая аккуратн
о сложенное письмо, Ц он перешел на «ты» без всяких предисловий. Ц Вот, с
лушай… Это пишет моя добрая мать… «А больше всего, Агафоша, остерегайся д
урных товарищей…» Понимаешь, не в бровь, а прямо тебе в глаз. Дальше: «… в ст
олицах очень много блеска, но еще больше дурных примеров и дурных людей, к
оторые совращают неопытных юношей с истинного пути». Неопытный юноша Ц
это я… Какая милая наивность! Моя добрая мать не подумала только одного, ч
то у каждого, даже столичного подлеца должна быть тоже одна добрая мать, к
оторая думает то же самое, что и одна моя добрая мать. Признайся, ты, вероят
но, получаешь точно такие же письма с мудрыми предостережениями относит
ельно дурных товарищей?
Мне ничего не оставалось, как признаться, хотя мне писала не «одна добрая
мать», а «один добрый отец». У меня лежало только что вчера полученное пис
ьмо, в таком же конверте и с такой же печатью, хотя оно пришло из противопо
ложного конца России. И Пепко и я были далекими провинциалами.
Наш первый совместный день сложился под впечатлением этого письма «одн
ой доброй матери» Пепки.
Пообедали мы дома разным «сухоястием», вроде рубца, дрянной колбасы и со
леных огурцов. После такого меню необходимо было добыть самовар. Так как
я имел неосторожность отдать Федосье деньги за целый месяц вперед, то Пе
пко принял с ней совершенно другой тон.
Ц Федосья Ниловна, не пожелаете ли вы водрузить нам самовар? Ц говорил
он совсем другим тоном, точно сам заплатил за квартиру. Ц И, пожалуйста, п
оскорее.
Федосья как-то смешно фыркнула себе под нос и молча перенесла нанесенно
е ей оскорбление. Видимо, они были люди свои и отлично понимали друг друга
с полуслова. Я, с своей стороны, отметил в поведении Пепки некоторую дозу н
ахальства, что мне очень не понравилось. Впрочем, Федосья не осталась в до
лгу: она так долго ставила свой самовар, что лопнуло бы самое благочестив
ое терпение. Пепко принимался ругаться раза три.
Ц Если бы у меня были часы, Ц повторял он с особою убедительностью, Ц я
показал бы ей, что нельзя ставить самовар целый час. Вот проклятая баба на
вязалась… Сколько она испортила крови моего сердца и сока моих нервов! Н
едаром сказано, что господь создал женщину в минуту гнева… А Федосья Ц п
озор натуры и ужас всей природы.
Я заметил, что Пепко под влиянием аффекта мог достигнуть высоких красот
истинного красноречия, и впечатление нарушалось только несколько одно
образной жестикуляцией, Ц в распоряжении Пепки был всего один жест: он к
ак-то смешно совал левую руку вперед, как это делают прасолы, когда щупают
воз с сеном. Впрочем, священное негодование Пепки сейчас же упало, как тол
ько появился на столе кипевший самовар. Может быть, его добродушное стар
ческое ворчанье напоминало Пепке его «одну добрую мать», а может быть, пр
осто истощился запас энергии.
Помню, что спускался уже темный осенний вечер, и Пепко зажег грошовую лам
почку под бумажным зеленым абажуром. Наш флигелек стоял на самом берегу
Невы, недалеко от Самсониевского моста, и теперь, когда несколько затих д
невной шум, с особенной отчетливостью раздавались наводившие тоску сви
стки финляндских пароходиков, сновавших по Неве в темные ночи, как светл
яки. На меня эти свистки произвели особенно тяжелое впечатление, как дик
ие вскрики всполошившейся ночной птицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14