Ц виновато оправдывался я. Ц Вчерашний случай
вышел как-то сам собой, и я даже хорошенько не помню всех обстоятельств.
Ц И отлично! Ц согласился Пепко. Ц Кстати, вы, кажется, и не курите?
Ц Нет, не курю…
Пепко быстро окинул меня испытующим взором, а потом подошел и молча пожа
л руку.
Ц Я могу только позавидовать, Ц бормотал он, наливая водку в чернильниц
у. Ц Да, я глубоко испорченный человек… За ваше здоровье и за наше случай
ное знакомство. Виноват старый черт Порфирыч…
Две выпитых чернильницы сразу изменили настроение духа Пепки. Он как-то
размяк и осовел. Явилась неудачная попытка спеть куплет из «Прекрасной Е
лены»:

… Но ведь бывают столкновень
я,
Когда мы нехотя грешим.

Мне нравилась в Пепке та решительность, которой недоставало мне. Он умел
делать с решительным видом самые обыкновенные вещи. И как-то особенно вк
усно делал… Например, как он развернул бумажку с подозрительным содержи
мым, которое оказалось обыкновенным рубцом.
Ц А знаете, Федосья прекрасная женщина, Ц говорил он, прожевывая свою ж
есткую закуску. Ц Я ее очень люблю… Эх, кабы горчицы, немножко горчицы! По
лцарства за горчицу… Тридцать пять с половиной самых лучших египетских
фараонов за одну баночку горчицы! Вы знаете, что комнаты, в которых мы сейч
ас имеем честь разговаривать, называются «Федосьиными покровами». Здес
ь прошел целый ряд поколений, вернее сказать Ц здесь голодали поколения
… Но это вздор, потому что и голод понятие относительное. Вы не хотите рубц
а?..
Я великодушно отказался. По лицу Пепки я заметил, что он заподозрил во мне
барина и сбавил мне цену. Размягченный водкой, он подсел ко мне на кушетку
и заговорил о литературе. Это был опять новый человек. Пепко, видимо, упорн
о следил за литературой и говорил тоном знатока. Излишняя самоувереннос
ть скрашивалась здесь его молодостью. Мы неожиданно разговорились, как у
меют говорить в двадцать лет. Я, несмотря на свой сдержанный характер, как
-то невзначай разговорился и поверил Пепке свои самые задушевные планы.
Дело в том, что мной была задумана целая серия романов, на манер «Ругонов»
Золя. Пепко выслушал внимательно и отрицательно покачал головой.
Ц Вздор! Ц убежденно проговорил он, встряхивая головой. Ц Предприятие
почтенное по замыслу, но, как простое подражание, оно не имеет смысла. Вед
ь Россия, голубчик, не Франция… Там в самом воздухе висит культура. А нам, т
о есть каждому начинающему автору, приходится проходить всю теорию слов
есности собственным горбом, начиная с поучения какого-нибудь Луки Жидят
ы. Лука Жидя
та Ц новгородский епископ (первая половина XI века), автор «Поучения к бра
тиям», одного из самых ранних произведений русской духовной литературы.

Да… До сих пор мы, русские, изобретаем еще часы, швейные машины и про
чее, что давно известно. То же самое и в литературе. Прибавьте к этому наше
полное незнание жизни и, главное, отсутствие этой жизни. Ну, где она? Всю жи
знь мы просиживаем по своим норам и по норам помираем. Где-то там, далеко, л
юди живут, а мы только облизываемся или носим платье с чужого плеча. Непри
ятно, а правда… Если вы хотите узнать несколько жизнь, есть прекрасный сл
учай. Вчера даже был разговор об этом.
Ц Припоминаю… Быть репортером?
Ц Да… Досыта эта профессия не накормит, ну, и с голоду окончательно не по
дохнете. Ужо я переговорю с Фреем, и он вас устроит. Это «великий ловец пер
ед господом»… А кстати, переезжайте ко мне в комнату. Отлично бы устроили
сь… Дело в том, что единолично плачу за свою персону восемь рублей, а вдвое
м мы могли бы платить, ну, десять рублей, значит, на каждого пришлось бы по п
яти. Подумайте… Я серьезно говорю. Я ведь тоже болтаюсь с газетчиками, хот
я и живу не этим… Так, между прочим…
Это предложение застало меня совершенно врасплох, так что я решительно н
е мог ответить ни да, ни нет. Пепко, видимо, огорчился и точно в свое оправда
ние прибавил:
Ц А какие у меня соседи: рядом черкес, потом студент-медик, потом горняк…
Все отличные ребята.
В этом предложении Пепки для меня заключалось начало моей собственной л
итературной веревочки.

V

Предложение Пепки переехать к нему в комнату вызвало во мне какое-то сму
тное чувство нерешимости. С одной стороны, моя комната «очертела» мне до
невозможности, как пункт какого-то предварительного заключения, и поэто
му, естественно, меня тянуло разделить свое одиночество с другим, подобн
ым мне существом, Ц это инстинктивное тяготение к дружбе и общению Ц лу
чшая характеристика юности; а с другой, Ц я так же инстинктивно боялся по
терять пока свое единственное право Ц сидеть одному в четырех стенах. Я
уже сказал, что мой характер отличался некоторою скрытностью и я почти н
е имел друзей, а затем у меня была какая-то непонятная костность, почти бо
язнь переменить место. Являлся почти мистический страх: а если там будет
хуже? Эта черта осталась на всю жизнь и принесла мне немало вреда. В данном
случае решающим обстоятельством являлся все тот же повесившийся канат
чик. Стоило мне подойти к окну и взглянуть на огород с капустой, как сейчас
же являлась мысль о канатчике, и я не мог от нее отвязаться. Мне начинало к
азаться, что тень несчастного канатчика бродит по огороду и все-таки вье
т свои веревки, хотя это и происходило главным образом в сумерки. Одним сл
овом, что-то было нарушено в общем настроении, и меня неотступно преследо
вала эта совершенно вздорная мысль, относительно которой я не решился бы
признаться самому близкому человеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14