— Она очень мучилась? — спросил Хиггинс, сам не понимая что говорит.— Когда ее привезли, она, разумеется, страдала, но виду не показывала. Не то чтобы улыбалась, конечно, но…Это похоже на Луизу — до самого конца держаться с вызовом.— Я сразу ввел ей снотворное.— Она была в сознании?— Да. Полицейскому, который ее привез, она дала адрес…— Мой адрес.— Конечно, ваш, раз вы здесь.Хиггинсу показалось, что врач смотрит на него как-то странно — холодно и неприязненно.— Какие у нее были повреждения?— Перелом черепа, левого плеча и таза. Она потеряла много крови. Я решился на переливание. Во время переливания она и скончалась.— И ничего не сказала перед смертью?— Ничего, кроме вашей фамилии и адреса. Если угодно, администрация вернет вам одежду покойной. А если у нее было что-нибудь с собой — сумочка или другие личные вещи, вам отдадут их в полицейском участке. Вы, наверно, понадобитесь нашей старшей сестре, не так ли, миссис Браун?— Да, доктор.— Могу я ее увидеть? — спросил Хиггинс.Врач переглянулся с сестрой и слегка пожал плечами.— Пойдемте, — бросила женщина.Они спустились по лестнице в залитый электричеством подвал. Вдоль коридора виднелись двери, такие же, как этажом выше. Миссис Браун открыла одну из них и отступила. В узком помещении с голыми стенами на столе, который показался Хиггинсу мраморным, лежало покрытое белой простыней тело. Здесь было холодней, чем в коридоре.Старшая сестра подошла к краю стола, приподняла простыню и откинула ее настолько, что обнажилась голова и прядки седых волос, выбившихся из-под повязки.Другая повязка, удерживавшая челюсти в сомкнутом положении, почти скрывала лицо — виднелись лишь глубоко запавшие глазницы, узкий заострившийся нос да бескровные губы.Хиггинс не мог ни молиться, ни плакать, ни прикоснуться к покойнице. Его охватил внезапный холод, как в детстве, когда он оставался ночами один, напрасно пытаясь согреться. И еще ему стало страшно, безотчетно страшно, и он оглянулся на сестру, словно ища у нее поддержки.— Это она?Хиггинс кивнул. Язык ему не повиновался. Хотелось поскорее уйти, но ноги словно приросли к полу.— Теперь пройдемте в регистратуру. Там вы сообщите, что намерены делать дальше.Выходя, сестра выключила свет, и Хиггинс вздрогнул.— Нам сюда.В регистратуре сидела все та же девушка, а в кресле в холле по-прежнему ожидали трое негритят.— Тело вы забираете?Хиггинс кивнул.— Элинор, приготовьте форму С, — бросила девушке миссис Браун и спросила у Хиггинса:— Вы, вероятно, желаете перевезти тело в Уильямсон?Он покачал головой, стыдясь, что в этом могут усмотреть равнодушие или цинизм.— Мне бы хотелось похоронить ее в Олдбридже — здесь она провела большую часть жизни.— Вам виднее. Похороны на ваш счет, разумеется?— Да, на мой.— В таком случае вам следует обратиться в похоронное бюро. Вы знаете, где оно?— Я здешний уроженец.Старшая сестра наморщила лоб, словно роясь в памяти, но лицо Хиггинса было ей незнакомо, да и он ее не помнил: они наверняка жили в разных кварталах.Он ответил на все заданные ему вопросы. Люди ходили взад и вперед, телефон звонил. Наконец приготовили счет, и Хиггинс подписал чек на сумму, которую был должен больнице.Он вышел на площадь, и солнце так ослепило его, что ему не сразу удалось разыскать свою машину на стоянке.Ему не пришло в голову позвонить Hope и сказать, что мать умерла. Он вообще не думал об Уильямсоне, словно никогда там не бывал, не вспомнил и о детях. Мир, в котором он теперь очутился, существовал одновременно и в минувшем, и в настоящем: все вокруг стало неузнаваемо.Дорогу к полицейскому участку Хиггинс нашел, повинуясь чутью. Дверь ничуть не изменилась, а вот стены внутри были выкрашены в другой цвет. Двое полицейских, оба младше Хиггинса, были ему незнакомы, но сержанта он вроде бы вспомнил — в штатском, без пиджака, с зеленым козырьком над глазами, тот печатал на машинке, посасывая сигару.Хиггинс назвался, объяснил, зачем пришел. Вся троица смотрела на него молча, не перебивая. Потом сержант вставил в пишущую машинку бланк и начал задавать вопросы: фамилия, имя, адрес, место работы, фамилия матери, год ее рождения…— Как пишется «Альтона»?Хиггинс сказал по буквам.— Для вас, вероятно, не новость, что у нас на нее довольно обширное дело?— Знаю.— Чем вы занимаетесь?— Управляющий супермаркета «Ферфакс» в Уильямсоне.— Та же фирма, что здесь у нас?— Я начинал в олдбриджском филиале.— Тело забираете?— Да. О похоронах позабочусь.— Хоронить думаете в Уильямсоне?— Здесь.Их тоже почему-то удивило, но почему — Хиггинс не понимал.— Вам придется оплатить один счетец. В хозяйственной сумке у нее обнаружились две початые бутылки с этикетками от Баумана. Я повидался с Бауманом.Бутылки у него украдены.— Я заплачу.— Должен заметить, что вы не обязаны платить, но так оно будет лучше. Сама сумка — новая: тоже, наверно, украдена, но пока жалоб не поступило. Сегодня магазины закрыты — воскресенье. Дай сумку, Фред.Один из полицейских принес черную клеенчатую сумку и достал оттуда полупустую бутылку с джином. Вторая бутылка разбилась, осколки ее виднелись на дне сумки, еще пахнувшей алкоголем. Там же лежали два апельсина, раздавленные бананы и пакет размокших бисквитов.— Вот все, что мы нашли. Ни бумажника, ни кошелька. Денег тоже не было.— Вы не знаете, как она добралась сюда из Глендейла?— Во всяком случае, не пешком. Либо у нее была мелочь на автобус, либо ее подвезли на попутных машинах.— В котором часу произошел несчастный случай?— В десять.— В магазин Баумана она могла попасть только вчера.— По субботам у него открыто до десяти вечера.— Знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38