Она чувствует опасность и открывает дверь.Мы оба красные, она и я, когда возвращаемся к стойке.— Два двойных, — говорю я ровным голосом, стараясь скрыть эмоции. Глава 6Где пойдет речь о хозяине гаража, который знает свое дело, и о французском комиссаре Сан-Антонио, который знает свое! Мы молча прихлебываем виски. Время идет, пластинка в проигрывателе крутится, и, очевидно, кружится голова моей мужественной переводчицы, поскольку Грейс хлещет виски, как настоящий мужчина. Но держится молодцом и если уж отключится, то еще не скоро.Я потихоньку провожу инвентаризацию своих мыслей.Пока у нас имеется три персонажа в этой истории: Марта Обюртен, еженедельная спутница Ролле, высокий блондин в замшевом жилете, который, как мне кажется, в чем-то противодействовал Ролле, и Хиггинс, арендатор дома, где огород служит филиалом кладбища Нортхемптона.О первой я кое-что знаю: она работала в аптеке, она не была кокеткой, она якобы срочно уехала под предлогом болезни тетушки и, самое главное, она теперь мертва.О втором я знаю лишь, что он молодой блондин высокого роста, который носит коричневый замшевый жилет.О третьем мне известно, что его зовут Хиггинс и у него красный кабриолет марки «хиллман».Выходит так, что, имея в наличии пока только эти элементы, мне придется продолжать поиски в полном тумане — в прямом и переносном смысле — и без знания английского языка. Чудненькая перспектива…Я морщусь, и нос у меня вытягивается. Со стороны я, очевидно, похож на бухгалтера, вспомнившего за вечерним виски, что забыл вставить важную статью в финансовый отчет.Я поднимаю на Грейс глаза, тяжелые от невеселых мыслей.— Ладно, — говорю я, — уже поздно. Наверное, вы хотите вернуться домой? Она не смотрит на меня, но отвечает:— Нет.Коротко и ясно.— Но, — бормочу я, — я же не могу вас таскать за собой вечно, а?Конечно, она не может понять этот слишком разговорный французский, да и словарь здесь сразу не поможет, но в общий смысл врубается.— Если я вам мешаю, — произносит она спокойно, — тогда другое дело. Грейс соскальзывает с табурета.— Всего доброго! Мне было очень интересно. — И направляется к выходу.— Э! Подождите! — кричу я. — Только давайте без комплексов. Естественно, я предпочитаю, чтобы вы остались со мной, так как без вас я ощущаю себя брошенным в племени папуасов.— Так в чем же дело?— Просто меня терзают угрызения совести…— Мне всегда говорили, что у полицейских их не бывает.Я смотрю, что она тоже, как ваш покорный слуга, за словом в карман не лезет.— Спорим, что я исключение, подтверждающее правило. Мои угрызения совести являются неотъемлемой частью моих правил приличия. Я, скажем так, мучился из-за того, что вас, может быть, кто-то ждет…— Никто меня не ждет.— В вашем возрасте это ненормально…— Вы находите?— Еще как нахожу!— Мои родители умерли…— А местные юноши? Что они делают после работы? Вышивают?— Они все больше играют в пинг-понг…Я умолкаю. Бессмысленно продолжать муссировать тему возмужалости местной молодежи. Для меня это так же странно, как надувные куклы для любовных шалостей.— Так, все, — говорю я решительно. — Пошли за мной!Мы выходим из бара, и я ошарашен страшной сыростью воздуха. Весь город как огромная губка. Я ощущаю себя микробом, загибающимся в легких плевритика.— Куда мы идем? — спрашивает Грейс.— Подождите-ка минуточку…Вдруг мне в тыкву приходит гениальная (как обычно) мысль. Мысль старого автомобилиста…— Скажите, а здесь машины оставляют на ночь, как правило, на улице?— Нет, — отвечает она, — из-за тумана это запрещено.— О'кей…Значит, Хиггинс ставит свою тележку куда-то на ночь, когда бывает здесь. Поскольку нет возможности запихнуть ее в маленький двор, то он ставит ее в какой-то гараж… И естественно, в ближайший гараж от дома. Это нормально, правда?— Послушайте, Грейс, спросите у первого встречного адрес ближайшего к дому Хиггинса гаража…— Хорошо.Увидев полицейского, скучающего на углу перекрестка, она подходит к нему. Полицейский указывает направление рукой, подкрепляя этим жестом свои безусловно бесценные слова.— Пойдемте, — говорит она мне, поблагодарив полисмена коротким «thanks». * * * Гараж называется «Эксельсиор», как везде.Но на самом деле стоянка весьма скромных размеров.Грейс ведет меня к стеклянной стене, отгораживающей бюро.Внутри горит свет. За столом сидит тип с темными волосами и горбатым носом. Он курит сигарету и листает автокаталог.Я стучу.— Входите! — кричит тип.Я вхожу в аквариум. Внутри тепло и пахнет новой резиной, что пробуждает во мне ностальгию по моей новой машине.— Добрый вечер! — произношу я тщательно по-английски и поворачиваюсь к Грейс. — Не могли бы вы спросить у этого господина, нет ли у него клиента по имени Хиггинс?Парень взрывается смехом. Он смеется от всего сердца.— Ба! Без базара? — радостно кричит он. — Француз?У него парижский акцент — хрен спутаешь!Я тащусь!— Ты тоже француз? — задаю я дурацкий вопрос.— Немножко да, сын мой!И мы жмем кости под ошарашенным взглядом девушки.Парень кидается рассказывать о себе: он попал сюда после высадки в Дюнкерке — пуля в ноге вывела его из строя навсегда. Его лечили в Нортхемптоне. За ним ухаживала сестра, дочка хозяина гаража, шикарная девица, которая ему очень нравилась. Поскольку он любит рыжих и автомеханику, то быстренько женился на обеих, а после смерти старика стал хозяином гаража.— Я, понимаешь, — говорит он, — как бобер строю дом своим…Я коротким тычком обрываю его, чтобы избежать смущения Грейс.— Ну а ты? — спохватывается он. Я показываю ему свое удостоверение.— А, черт! — крякает он. — Легавый! — И тут же исправляется:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37