Что за черт! Хватит глупостей! Что за история?Я опять погружаюсь в теплую тьму… Стоп! Где моя мачта?О боже! Это конец! Я больше не могу пошевелить руками, я не могу грести, я не могу плыть… Я тону… Тону…— Не двигайтесь! — слышу я голос.Я открываю глаза. Передо мной розовая мышка со светлыми волосами, одета в белое…А позади нее стоит шеф. Отлично, босс! Я в агонии, я в бреду…— Не двигайтесь, — повторяет Старик. — Вы выбрались, малыш…Когда он называет меня малышом, мой шеф, это значит, что он растроган до глубины души, как старая дева…— Мачта! — хриплю я. — Да дайте же мне уцепиться за эту проклятую мачту!— Вам она больше не нужна, Сан-Антонио, мы вытащили вас из воды. Вы в кровати! В постели!Я бормочу:— В постели…Мне это кажется совершенно невозможным… Бог мой, всего минуту назад я ловил этот холодный кусок деревяшки! Как получилось, что я лежу в настоящей постели?И потом, шеф, как он оказался здесь? Ясное дело, брежу… Я все еще тону, вода заливает меня, я тону, как дырявая корзина…Дырявая корзина! Полицейский превратился в дырявую корзину! Это обидно! Это шокирует!— Он смеется! — доносится издалека женский голос.— Это одна из его отличительных черт! — Этот голос вполне мог бы принадлежать шефу.Нет, ошибки быть не может: я не умер! Я жив! Я живу…— Патрон, — окликаю я.— Малыш?— Жизнь розовая, а?— Да, — отвечает босс, — жизнь розовая…В сомнении я засыпаю… Глава 14Где пойдет речь о муке, из которой не пекут хлеб Самое замечательное время в этой лондонской клинике — вечер перед сном. Сами знаете, в больнице есть несколько периодов сна: утренний, послеобеденный и ночной!Вечером между десертом и сном удается урвать примерно полчаса, когда я остаюсь вдвоем с моей медсестрой. Ее зовут Долли, и она даже говорит по-французски. Она розовая, и у нее светлые волосы.Я ее однажды прихватил будто случайно, когда она наклонилась надо мной, чтобы поправить мне подушки.Наши взгляды встретились, и она покраснела, увидев в моих глазах такое, от чего краснеют благовоспитанные барышни.Я сделал губами «мфф», как бы приглашая отпробовать.Она заколебалась. Я даже подумал, что она пошлет меня куда подальше, но вдруг почувствовал ее губы на своих, как говорится в романах для взрослых девушек. Ее рот напомнил вкус спелых фруктов… Я вонзился в него, как в сочное яблоко, а моя рука пошла в разведку… Она вначале взбрыкнула. Она чуть не вырвалась! Но когда я ей показал свое оружие номер 32 бис модернизированное, тут уж ей ничего другого не оставалось, как броситься на меня.Ну, сначала прелюдия, как водится. Несколько вечеров мы как бы привыкали друг к другу. С вариациями, естественно… Она запирала дверь на ключ… Но это я вам так, для смеха. Если дамы хотят дополнительных объяснений, то могут построиться по две в ряд, я все объясню и вдоль и поперек…— Итак, — мурлычет Долли, когда я вечером закончил показ, — завтра вы уезжаете?— Да, мой ангел.— Вы возвратитесь во Францию?— Не сразу. Мне нужно закончить одну работенку…— Тогда мы сможем видеться?— Это верно, но видеться в спокойном месте, где я мог бы тебе рассказать о родине Вольтера, душа моя!Она жадно целует меня и уходит.Замечательная девушка. Такие, как она, могут растопить паковый лед.Оставшись один, я начинаю методически рассуждать. Нет, не о ней, конечно! Девушка, это хорошо, но всему свое время, нельзя же им посвятить весь свой интеллект, иначе становится скучно, как после слишком обильного обеда.Я думаю о моем расследовании, о его дальнейшем ходе, поскольку до конца еще далеко. * * * Вы, наверное, сгораете от любопытства, что же со мной приключилось до того, как я попал в эту клинику.Ну, это просто. Рыбацкая шхуна откликнулась на сигнал SOS, посланный с яхты, и подошла к месту катастрофы. Рыбаки нашли только одного бедного паренька, потерявшего сознание, но мертвой хваткой вцепившегося в обломок мачты… Я, видно, был в таком плохом состоянии, что они было подумали, что я мертв. Но Сан-Антонио просто так не сдается.Вы же знаете, мне везет! Везет обычно героям! А я кто по-вашему?Воспаление легких! Рана на плече в два английских фута шириной. Катастрофическое ослабление организма! Давление, чтоб не соврать, упало на четвереньки, и они даже думали, что транспортировка для меня будет фатальной… Но я устоял.Ну потом антибиотики, переливания крови — словом, весь комплект…Через неделю я выкарабкался. Через две недели у меня больше не было температуры и я поднялся, а через три смог выйти из клиники…История с яхтой наделала много шума в прессе. Но это квалифицировали как несчастный случай. Судно затонуло, не оставив следов убийства. Спасшиеся матросы ни в чем не признались.Брандон приехал и опознал меня, затем известил шефа… Несмотря на свою так называемую незаинтересованность в деле, он кинулся к изголовью моей больничной койки, как родная мама. Видно, чтобы поправить мне подушки… Но вдвоем со Стариком они сделали все необходимое, чтобы мое имя не просочилось в прессу.Английская юстиция чрезвычайно деликатна!Лучше бы для моего спокойствия они нашли всю банду…Я предоставил Брандону полный отчет со всеми подробностями. Пусть разбираются…Тихий стук в дверь.— Входите! — приглашаю я.Мой ночной охранник просовывает свою огромную бычью голову в приоткрывшуюся дверь.— Здесь полицейский! — докладывает он.— О'кей!Входит Брандон. На нем дорогое пальто скучного цвета огнеупорной стены. В руке шляпа, через локоть висит тщательно свернутый зонт, и весь он торжественный, как на похоронах. Его жена, очевидно, так же торжественно сейчас стоит на кухне у плиты и готовит ему пудинг.— Ба! — говорю я. — Каким ветром?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37