- У остальных Высших, с которыми я разговаривал сегодня до вас,
мнения разделились поровну. Тридцать шесть за то, чтобы проводить турнир
согласно традиции и не обращать внимания на досадные случайности; тридцать
шесть - против. И без вашего совета нам не выйти с дороги раздумий на
обочину решения. Вы - не самые мудрые, не самые старшие, но вы -
последние.
Я стоял вроде бы и не особенно близко к очагу, но мне остро
захотелось вызвать Придатка Чэна, чтобы тот вынес меня за пределы
алоу-хона или переставил как можно дальше от тепла, такого неприятного в
этот миг...
- Отказаться от турнира из-за мэйланьских сказок? Чушь! - отрезал
Гвениль. - Мы за традиции! Правда, Жнец?
- Неправда, - неожиданно для меня возразил Махайра. - Никогда еще
Блистающие не убивали друг друга и не шли на умышленную порчу Придатков.
Пока не выяснится, случайно происходящее или нет, турнир проводить нельзя.
Я считаю так.
Шешез задумчиво покачался на крючьях.
- Никогда, - пробормотал он, - это сказано слишком неумолимо. Честнее
будет сказать, что на нашей памяти Блистающие не убивали друг друга и не
портили Придатков. На нашей, пусть долгой, но все же ограниченной
памяти... Тем не менее, голоса вновь разделились. Тебе решать, Единорог.
Я вспомнил прошлый турнир. Зелень поля, на котором велось
одновременно до двух дюжин Бесед, упоение праздником и разрезаемый пополам
ветер, подбадривающие возгласы с трибун и солнечные зайчики,
уворачивающиеся от Блистающих... и потом, долго - память о турнире, споры
о турнире, нетерпеливое ожидание следующего турнира...
И сломанный труп Шамшера Бурхан ан-Имра из сабель квартала Патайя,
что в десяти минутах езды от моего дома... совсем рядом. Одинокий шарик с
треснувшей гарды у глинобитного дувала; и бурая запекшаяся пыль, в которую
ложились суровые копья Чиань...
Я взвешивал звенящую радость и гулкий страх. Пустоту смерти и вспышку
жизни. Моя гарда похожа на чашу, донышком к рукояти; на одинокую чашу
весов...
Я взвешивал.
- Если из страха перед незнакомой смертью мы откажемся от привычной
жизни, - наконец произнес я, и огонь в очаге притих, словно вслушиваясь, -
мы, возможно, избегнем многих неприятностей. Но тогда тень разумной
осторожности ляжет на всех Блистающих, и мы начнем понемногу тускнеть. Мы
станем коситься друг на друга, в наши Беседы вползет недоверие, и наступит
день, когда мой выпад перестанет восхищать Гвениля, а Махайра позавидует
Шешезу. Я - Высший Мэйланя прямой Дан Гьен - выйду на турнирное поле в
положенный срок, даже если окажусь на поле один. Или если буду знать, что
могу не вернуться. Я сказал.
- Ты не будешь на поле один, - тихо отозвался Гвениль. - Ты не будешь
один, Единорог. Это я тебе обещаю.
Махайра весело заблестел, подмигивая непривычно серьезному и
немногословному эспадону.
- Герои, - сообщил он. - Глупые герои. Или героические глупцы.
Придется мне, бедному умнику, тоже явиться на турнир. В случае чего я
всегда смогу заявить, что предупреждал вас. Слабое утешение, но другого вы
мне не оставили.
- Вот и они так сказали... - прошептал Шешез. - Странно...
- Кто? - спросил я. - Что сказали-то?
- Детский Учитель нашей семьи... он сказал, что если решать придется
Единорогу, то турнир состоится. Словно предвидел...
- Ты произнес "они"... Кто еще говорил обо мне?
Я ждал. И дождался.
- Дзюттэ, - нехотя прошуршал ятаган. - Дзюттэ Обломок.
- Шут? - удивился Гвениль.
На этот раз Шешез промолчал.

3
...И трибуны разразились приветственным звоном, когда вокруг злого
тонконогого жеребца и маленького Придатка, вставшего на стременах,
закружился сошедший с ума смерч семи локтей в поперечнике - и в свистящей
воронке мелькали то сталь громадного лезвия с шипом на тупом обухе, то
заостренный наконечник обратной стороны древка, то желто-багряные кисти из
конского волоса...
- Давай, Кван! - не выдержал я. - Давай!..
И Лунный Кван дал. Храпящий жеребец боком понесся по полю, чудом
лавируя между вкопанными деревянными столбами - и рушились мертвые деревья
без веток и листьев, белея косыми срезами, щетинясь остриями изломов,
взвизгивая, всхлипывая, треща... Смерч замедлился, став трепещущими
крыльями невиданной бабочки, еще раз пронеслись по воздуху осенние кисти -
и вот уже спокойный и неторопливый Кван-до, Лунный Вихрь, упирается в
землю рядом со взмыленным конем, косящим кровяным глазом.
Не стоило мне, конечно, заводиться, да еще и подбадривать Квана прямо
отсюда с поля... Не к клинку. Мне сейчас на другое настраиваться надо.
Вон, поле большое, на семи площадках Беседуют, на пяти предметы рубят,
дальше Катакама-Яри и Фрамея копейные танцы танцуют - а на каких трибунах
больше всего Блистающих собралось?
На западных.
А почему?
А потому, что на третьей западной площадке победитель в последней
рубке после всего встретится с Мэйланьским Единорогом - со мной, значит...
Вот и нечего мне на все поле лязгать, позориться!
А рубка знатная была!.. Трое сошлись - Гвениль, эспадон мой
неуступчивый, их величество Шешез Абу-Салим и так далее (следит он за
мной, что ли? И рубит оттого, как никогда...) и гость один заезжий, тоже
двуручник, как и Гвен, а имя я в суматохе спросить забыл.
Видел я похожих, еще в Вэе видел - там их "Но-дачи" звали, "Длинный
меч для поля" на старом наречии. Ну и ладно, пусть пока Но-дачи побудет -
мне его не титуловать, а так ведь и меч он, и длинный, и для турнирного
поля в самый раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27