И тут же сам Кемаль сорвался с места - и жених с невестой
закружились по залу в звонком, блистающем танце под пронзительные вскрики
зурны и низкий ропот чанга.
Это было - Искусство.
Настоящее.
Дважды мелькало гибкое древко, и мерцающее лезвие нагинаты проходило
впритирку к шелковой кабе Кемаля; и дважды пылающий полумесяц ятагана
касался вышитой повязки, стягивавшей под грудью узорчатое кимоно госпожи
Масако.
Через некоторое время упал на пол разрубленный пояс, и взвихрились
освобожденные полы халата аль-Монсора - но в тот же миг одна из прядей
черных волос Масако плавно легла ей на плечо и сползла вниз по широкому
рукаву.
Жених и невеста улыбнулись друг другу, и танец продолжился. Некоторые
гости, не выдержав, начали присоединяться, и зал наполнился звоном и
топотом.
Прекрасная пара! Они были просто созданы друг для друга.
Как мы с Чин.
Раньше...
За моей спиной кто-то вежливо кашлянул.
Я обернулся. Передо мной стоял эмир Кабира Дауд Абу-Салим.
Собственной персоной.
- Приветствую тебя, Высший Чэн Анкор, - негромко произнес он,
поглаживая окладистую завитую бороду, лишь недавно начавшую седеть. - За
все время празднества мы с тобой так и не успели отдать дань приличиям,
поприветствовав друг друга...
- Прошу прощения, великий эмир, что я не успел это сделать первым, -
смиренно ответил я, склоняя голову. - Для меня большая честь быть
приглашенным на этот праздник.
Кажется, я сказал это излишне сухо, а выдавить из себя
соответствующую случаю улыбку и вовсе не смог - все, праздничный водоворот
в моей голове смолк, и я вынырнул на поверхность таким же, каким был
несколько часов назад.
Эмир чуть заметно поморщился.
- Я хочу поговорить с тобой, Чэн, - по-прежнему негромко, но уже
другим тоном сказал он. - Здесь слишком шумно. Пройдем в мои покои...
- Как вам будет угодно, великий эмир, - еще раз поклонился я и
почувствовал, что говорю не то и не так.
На этот раз эмир Дауд вообще не ответил, и мне ничего не оставалось,
как просто последовать за ним.

В личных покоях эмира я бывал не единожды - Дауд любил приглашать к
себе победителей турниров, а я частенько входил в их число - и всякий раз
они поражали меня заново. Нет, не своим великолепием - да и не были они
так уж подчеркнуто великолепны - а точным соответствием характеру и даже
сиюминутному настроению эмира Дауда. Этого, знаю по себе, не так-то просто
добиться, даже имея идеальных слуг. Впрочем, где они, эти идеальные - если
не считать моего Коса...
Сейчас покои выглядели сумрачными и даже слегка зловещими. Большая
часть свечей в канделябрах на стенах была погашена, и по углам копились
вязкие серые тени, словно выжидая своего часа.
Огоньки оставшихся свечей блуждали по перламутровой инкрустации
старинной мебели, будто открывая вход в какой-то иной, потусторонний мир.
Это было красиво, но вместе с тем немного жутковато.
Хотя, казалось бы, недавно я сам собирался всерьез отправиться в этот
запредельный мир теней. И ничего, не боялся... да и сейчас - не боюсь.
Эмир Дауд жестом указал мне на атласные подушки, разбросанные по
всему покрывавшему пол ковру. Я послушно опустился на одну из них, а Дауд
Абу-Салим устроился напротив, держась неестественно прямо.
Сперва мы немного помолчали. Я ждал, что скажет Дауд, а эмир,
по-видимому, собирался с мыслями. Наконец он заговорил - и, признаюсь, от
его слов я вздрогнул.
- Ты знаешь, что происходит в Кабире, - начал Абу-Салим без всяких
предисловий.
Я не ответил. Я не был уверен, нужен ли здесь ответ, и если нужен -
то какой?!
- Конечно, знаешь. И все знают. И я знаю. Но если всем это не
нравится, то мне это ОЧЕНЬ не нравится. Как и тебе.
- Мне нравится, - горько усмехнулся я.
- Не перебивай без нужды. Потому что все гораздо хуже, чем ты
полагаешь, - жестко сказал эмир, кивнув на мою искалеченную руку.
Это был первый человек, не старавшийся не замечать моего уродства.
- Что может быть хуже, сиятельный эмир?
- То, что это происходит не только в Кабире. Харза, Кимена, Бехзд,
Дурбан... Короче, по всему эмирату и многим сопредельным землям. По
нескольку случаев на каждый город, но этих городов довольно много...
Я напрягся.
- Вчера я говорил с Эмрахом ит-Башшаром из Харзы, - продолжил Дауд,
глядя мимо меня. - У него погиб друг. Та сабля, что у Эмраха вместо пояса
- память о покойном. Следы привели ит-Башшара в Кабир. И он, как и мы с
тобой, пытается понять, что происходит. Только горяч не в меру, как и все
харзийцы. Все нахрапом норовит... Говорил - хочет найти этих... людей.
Если их можно так назвать.
Так вот в чем дело! А я-то думал... Мне на мгновение стало стыдно.
- Людей калечат и убивают, - так же жестко говорил эмир дальше. -
Пусть - немногих. Ты согласишься, что твоя рука - это немного? И правильно
сделаешь. Но мы не в силах положить этому конец. Мы - другие. Нам не
понять, как оружием можно убивать. А они, те, кого мы ищем - такие, какие
они есть. И, значит, часть из нас должна уподобиться им. Иного пути нет.
- Но это ведь невозможно! - растерянно выдавил я.
- Наши предки были способны на это, если верить легендам. Значит, это
возможно. И Эмрах ит-Башшар хочет стать первым...
Дауд Абу-Салим надолго замолчал, и я не решался прервать его
молчание. Я и так понимал, кем хочет стать отчаянный Эмрах и зачем ему это
нужно. Ах, как я его понимал!..
- Я хочу, чтобы ты стал вторым, - наконец произнес эмир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27