Все бы отдал, остаток своей жизни, чтобы ребенка Лауры нес на руках любящий отец...
Сердце щемило, потому что думал все об одном и том же, об одном и том же. Даже не сознавая этого, пытался за что-либо ухватиться, как-то оправдать Джованни, и для него самого, для Лауры, и не мог ничего найти, наоборот, вспоминались почему-то мелочи, которые еще больше убеждали в том что полиция нагрянула неспроста, Джованни не пошел домой, зная: прежде всего будут искать там. И не писал, вероятно, боясь назвать адрес, если таковой у него был. А долги... Спешил отдать долги. Очень спешил...
— Только я могла столько терпеть,— возмущенно говорила старая женщина, сидевщая рядом с Антонио, своему супругу.— Давно надо было тебя бросить!
— А где бы ты нашла другого такого дурака, как я?..
Чем-то эта женщина напомнила старику его покойную Аделаиду.
Пока дожидались автобуса, Антонио и всем окружающим стало известно, что супруги исковеркали друг другу жизнь и каждый из них ждет не дождется, когда у него наконец будут развязаны руки...
Говорилось все это с таким жаром, что Антонио показалось: еще секунда — и старуха толкнет своего мужа под автобус, который на полной скорости подходил к остановке. Но едва открылись двери, женщина, поддерживая мужа обеими руками, стала бережно подсаживать его на высокие ступеньки...
И Аделаида частенько бывала к нему несправедлива. Он отмалчивался. И все же никакие беды не иссушат сердцу женщины. В свой самый последний час она пытались погладить уже холодеющими пальцами его руку, вкладывая В прощальную ласку все, что было недосказано, измято жизнью. И в глазах се, таких же глубоких, как у Лауры, еще жила любовь, жила, упорно сопротивляясь смерти.
Любовь... Только бы Лаура не лишилась этой единственной радости, что озаряет жизнь бедняков.
ГЛАВА 3
— Мы, наверное, ошиблись,— сказала Лаура, когда подошли к дому, который назвал им Антонио.— Не может быть, чтобы здесь жил синьор Туллио. Откуда у моего Тони такое знакомство?!
Джованни тоже был в замешательстве. Сквозь ажурную решетку виднелась респектабельная вилла, окруженная кустами роз, на пышный газон как бы случайно брошены плиты розового полированного мрамора, образовавшие тропинку от ворот к застекленной веранде.
Неожиданно возле. Лауры и Джованни остановился голубой «олдсмобиль», и пожилой человек в замшевой куртке, с голубым платком, повязанным вокруг: шеи, еще больше оттенявшим его очень смуглое лицо, вышел из машины. Внимательным взглядом окинул он молодых людей, все еще стоявших возле ворот.
Лауре не оставалось ничего другого, как спросить, не здесь ли живет синьор Туллио, потому что Джованни будто онемел, так его, очевидно, поразил человек в замшевой куртке, оказавшийся хозяином виллы.
Он не сразу вспомнил синьора Антонио, и Лауре пришлось напомнить об отправке Винченцо и брата синьора Туллио в Абиссинию, об обеде в траттории.
— Да, да, ну как же! — воскликнул он обрадованно,— Ваш дед работал в мэрии! Мы с ним отлично поладили. И просьбу мою выполнил. А я... к стыду своему, так его и не поблагодарил.
Они подошли к веранде, и синьор Туллио радушно пригласил молодых людей войти, через час у них обед.
Джованни пробормотал: они, мол, очень торопятся, были поблизости и, по просьбе синьора Антонио, пришли узнать... передать привет.
Лаура тоже поблагодарила, в их распоряжении всего полчаса. Она не понимала, почему так повел себя Джованни. Правда, и ее смутила эта изящная вилла, шикарная, последней марки американская машина.
Ее, Лауры, туалет явно не подходил для того, чтобы сесть за стол этого богатого синьора. Даже пол вестибюля выложен черным и серым мрамором. К стене Привинчены бронзовые кронштейны, на которых стояли вазоны с орхидеями,
- Это мой кабинет,— мимоходом заметил синьор Туллио, кивнув на высокую резную дверь справа.— А здесь гостиная,— и широким жестом пригласил молодых людей войти.
Лаура не могла отвести глаз от развешанных на стенах полотен в дорогих золоченых рамах. Пол покрывал голубой пушистый ковёр под цвет обивки мебели. В .открытую дверь была видна столовая с панелями из мореного дуба.
Синьор Туллио явно наслаждался впечатлением, которое произвели на гостей его апартаменты.
— Кофе? По чашечке кофе?..—И он вышел, чтобы распорядиться.
— Уйдем, поскорее уйдем отсюда,— негромко попросил Джованни, который очень неуютно чувствовал себя в этом богатом доме.— Прошу тебя.
— Неприлично так сразу. Немного посидим,— и Лаура успокаивающе коснулась его руки.
— Ну, а теперь рассказывайте,— весело проговорил хозяин, вернувшись в гостиную.— Как живет синьор Антонио, что делает твой отец, Лаура?
Она отвечала, тщательно подбирая слова. Немыслимо было объяснять здесь, в этой обстановке, как жили они
до сих пор. И о том, что Антонио давно уволили из мэрии, она промолчала, представив дело так, будто ее дед ушел с работы по старости. А отец... отец в Нью-Йорке. Последнее письмо, когда она была еще девочкой, действительно пришло из Нью-Йорка.
— Ну, раз в Америке,— понимающе улыбнулся хозяин,— то синьор Антонио, конечно, может отдохнуть на старости лет. Дело в том, что и своих мальчиков, когда они получили образование, я тоже отправил за океан.— И синьор Туллио стал оживленно рассказывать, какие возможности открываются в Америке для его сыновей.
С подносом, на котором стояли чашечки кофе, вошла жена Туллио, синьора Франческа — располневшая, невысокая женщина с короткими седыми, слегка подсиненными волосами. Она были и, закрытом черном платье, с дорогими круженнми у порота и па руканах. Поставив поднос, она подняло глаза па мужа и после его легкого, почти незаметного кивка, разрешающего сесть, опустилась в кресло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58