Вопрос следовало решать кардинально, иначе американская система просто сведет его в могилу. И он уже решил, как будет его решать.
Свернув завтрак, он позвонил в свою контору и сообщил бизнес-партнерам, что намерен взять небольшой тайм-аут. Как он и предвидел, его заявление не вызвало не то что возражений - вообще особых эмоций. Никаких экстренных дел, которые могли бы послужить препятствием для осуществления его скромного желания, в конторе в данный момент не было. Единственное, что слегка омрачило радость предстоящего - дружеское пожелание не слишком увлекаться отдыхом, чтобы вернуться в строй бодрым и полным творческих идей.
- Они тоже намекают, что я алкоголик! - с негодованием сказал он, вежливо распрощавшись с партнерами. И брякнул трубкой о стол так, что в ней что-то явственно хрустнуло. - Да, вы все принимаете меня за алкоголика! - с вызовом добавил он уже не вообще, а конкретному адресату.
- Никто не говорит, что ты алкоголик, - возразил получивший послание адресат опять мягко, что опять не могло не вызвать раздражения. - Но тебе действительно надо отдохнуть. По-настоящему отдохнуть.
- Этим я и собираюсь заняться, - с трудом сдерживая негодование, согласился он. - Потому что я принял решение бросить пить! - И в подтверждение своих слов немедленно проследовал к бару, где с целью снятия стресса, предсказуемо и скоротечно развившегося от циничного заявления жены, так же немедленно плеснул в бокал виски и еще более немедленно его осушил. - Именно этим! - чувствуя, как его отпускает, громко повторил он и плеснул себе еще. Примерно столько же, пальца на два. А заметив укоризненный взгляд жены, быстро наплескал и третий, вдогон, опять пальца на три, нарочно, хотя уже мог позволить себе сделать небольшую передышку - состояние улучшалось буквально с каждой секундой, потому что он, наконец, нашел в себе мужества с вернуть с порочной американской дорожки...
Примерно через неделю он решился на небольшую вылазку из дома. Жены он, слава богу, почти не видел, потому что в знак протеста против неизвестно чего она почти не покидала своего второго этажа, и это его вполне устраивало, потому что видеть он ее не хотел вообще, а еще больше не хотел конкретно натыкаться на ее укоряющие взоры или - не дай бог - слушать идиотские протесты против чего-то. Желание размяться возникло внезапно, в какой-то из дней прогнозируемо успешного лечения, когда обычная утренняя слабость была, как всегда, успешно преодолена всего какими-то двумя сотнями граммов рома. Лечение после затянувшейся американской болезни действительно проходило настолько успешно, что оставалось только удивляться, почему он не решился оздоровить свой организм раньше. Вообще, следовало бы еще хорошенько напрячься и припомнить, кто его на эту американскую систему подсадил, какой - возможно, подкупленный кем-то - негодяй так ловко промыл ему мозги...
Он принялся одеваться, а внимательный, не без сочувствия, взгляд спустившейся со своего этажа жены лишь укрепил его желание проветриться. Она, видите ли, переживает! Нет, вы только вдумайтесь в это! Словно он какой-то алкоголик. Словно не он своим потом заработал всю эту хрень в виде двухуровневой квартиры в престижном доме, двух дорогих автомашин и прочих радостей комфортной жизни.
- Я ненадолго! - все же зачем-то выкрикнул он и хлопнул дверью, злясь на себя за малодушие: словно он обязан перед кем-то отчитываться или - упаси боже - спрашивать разрешение.
Ноги, конечно, слушались плоховато, но в целом прогулка проходила нормально и даже принесла некоторое удовольствие, если не брать в расчет периодически возникавшие головокружения, приступы тошноты и прочие несущественные мелочи. Наверняка во всем виноват был свежий воздух, поэтому следовало вернуться и продолжить отпуск дома. Еще, возможно, он совершил ошибку, не взяв в дорогу плоскую двухсотграммовую бутылочку виски, производимую как раз для таких целей - согревать своим присутствием карманы деловых людей, подбодрять их морально в трудные жизненные моменты.
Едва он поднялся со скамейки парка, где решил сделать передышку перед последним переходом домой, как в дальнем конце дорожки возникли два темных силуэта. Как-то сразу он понял, что силуэты эти появились неспроста и пришли именно по его душу, хотя их разделяло метров сто. Слишком уж чужеродными были эти двое с деловой походкой в плотных черных костюмах сейчас и здесь - жарким летом в парке, среди беззаботно прогуливающихся молодых мам, почти полное отсутствие одежды на которых компенсировалось детскими колясками.
На секунду он замер в нерешительности, размышляя, не двинуться ли ему быстрым шагом в противоположном направлении, но в итоге счел эту мысль неперспективной. Вряд ли в случае чего он сможет побежать сейчас, в своем нынешнем состоянии, учитывая слабость не получавших около часа привычную дозу алкоголя ног - так чего тогда попусту суетиться, ставить себя в глупое положение.
Приняв мужественное решение вести себя спокойно, без паники, он испытал какое-то облегчение, сравнимое, наверное, с облегчением окончательно выбравших героическую смерть храбрецов, и застыл возле скамейки, дожидаясь приближения незнакомцев. Единственное, что при всей этой своей внезапно обнаружившейся храбрости он все же так и не смог заставить себя сделать - это смотреть на приближающихся быстрым шагом мужчин.
- Степанков Виктор Иванович?
Отзвуки четких шагов замерли - кто бы сомневался - рядом, и только тогда он решился повернуться. Близнецы по костюмам, они оказались близнецами и внешне - натуральными, в полном смысле этого слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39