Необходимо было сыграть на опережение. При сложившемся раскладе, то есть численном перевесе противника, при необходимости ведения боевых действий на его территории, это действительно было единственно возможным вариантом. Стопроцентных гарантий он не давал, не давал даже и десятой доли этой сотни, но попробовать стоило. В конце концов, русский разведчик не может так вот запросто сложить лапки, подобно бездумно сожравшему губительный препарат таракану - он просто не имеет на это права. Да и воинскую присягу пока еще никто не отменял.
Я решился.
- Давайте раскроем карты, коллеги, - спокойно сказал я по-немецки, и надо было видеть, как взвились эти двое.
Директор едва не выпал из кресла, а полевой командир повернулся ко мне так резко, что на его поясе с тихим металлическим стуком соприкоснулись гранаты.
- Вы что-то сказали? - хрипло спросил он с ужасающим кавказским акцентом, хотя секунду назад говорил по-русски чисто. В этом не было ничего необычного - в минуты крайнего волнения человеческие рефлексы выкидывают и не такие коленца.
- Я сказал, не пора ли прекратить эту ненужную игру, - продолжил я по-немецки, хотя никогда ранее на этом языке не говорил и никогда его не изучал. И это не было удивительным, потому что в минуты опасности возможности даже обычного человека не имеют границ, так что же в таком случае говорить обо мне.
Реакция профессионалов оказалась, разумеется, молниеносной.
- Я сразу заподозрил, что с этим человеком что-то неладно! - возбужденно выкрикнул оберштурмфюрер, и молниеносно потянулся к стоящему на столе телефону. А полевой командир так же молниеносно метнулся к выходу. Скорее всего, все нештатные ситуации были у них четко отработаны и они действовали сейчас согласно проработанной тактике действий в экстремальных условиях.
Но моя реакция, разумеется, была еще более молниеносной, поскольку я являлся профессионалом из профессионалов, на голову выше даже сотрудников гестапо. Я оттолкнулся ногами, крутанулся в кресле и, вскакивая, ребром стопы ударил уже почти проскочившего мимо меня полевого командира в коленный сгиб с задней стороны. Он упал как подкошенный, проехал бородой по ковролиновому покрытию и, изрыгая громкие проклятия на арабском языке, на чем свет стоит кляня неверных, предпринял бесплодную попытку встать. Я же молниеносно метнулся к японским подаркам и, не раздумывая, сорвал с ковра заранее облюбованный квайкен, отличный женский кинжал, используемый для обрядового самоубийства путем вскрытия вен на шее. Для эсэсовца, который все же оказался не столь крепок нервами и от волнения все не мог набрать номер ставки фюрера, квайкен был в самый раз. Один миг - и кисть его правой руки, на которую он опирался, оказалась пригвожденной к столу. Раздался дикий крик оберштурмфюрера, не ожидавшего от русского разведчика такого фортеля, и я теперь мог со спокойной душой заняться полевым командиром. Тот все барахтался на полу, предпринимая попытки встать и будто не понимая, что с поврежденной ногой это у него не получится - в разведшколе были хорошие инструкторы, и меня научили и не таким штукам.
Не теряя ни секунды, я сорвал со стены самурайский меч катану, и, обнажив клинок, приставил его к шее перепуганного насмерть врага.
- Говори!
- Что я должен...
- Меня интересует Бен Ладен. Он здесь, в офисе? Где он прячется? Говори!
Адыгов посмотрел на меня как на сумасшедшего и протяжно завыл, тряся бородой, словно больной в припадке падучей:
- Я не знаю-у-у! Я не знаю никакого Бен Ладена-а-а! Отпустите меня, я всего лишь бухгалтер... - Видимо, у него были тоже хорошие инструкторы, если он научился играть так убедительно.
Внезапно за дверью послышался тяжелый топот, и чей-то громкий голос довольно беспечно произнес:
- Ну, что тут у вас? - Видимо, прибежавшему ответили что-то, что я не смог разобрать даже при своем обостренном чутье, потому что голос спросил уже с совсем другими интонациями: - Где он? Эй, выходите, иначе мы примем меры!
Медлить было нельзя. Сейчас откроется дверь кабинета и в проеме возникнет туша какого-нибудь охранника, наподобие того, что нес вахту на первом этаже. Поэтому я просто полоснул полевого командира лезвием по горлу, и молниеносно, чтобы не запачкаться фонтаном вырвавшейся из артерии крови, отскочил, опять оказавшись перед очень своевременно подаренными фирме «Инвест» японскими сувенирами. Сорвав танто, короткий меч самурая, я не глядя метнул его в вывшего от боли оберштурмфюрера, который моментально затих, и скакнул к двери, чтобы встретить врага лицом к лицу, как и подобает настоящему воину. Едва ее кто-то осторожно приоткрыл, я, не раздумывая, ткнул окровавленным клинком катаны в образовавшуюся щель и, с восторгом ощущая, что он утонул в чем-то мягком, мясном, с криком радости выскочил в забитое зеваками пространство перед кабинетом:
- Аллах акбар! - неожиданно для себя зачем-то закричал я, и принялся рубить разбегающихся с испуганными воплями офисных тварей направо и налево, отчего мой выходной костюм мгновенно отяжелел, пропитавшись кровью и покрывшись мясными ошметками. Часть прыснувших в разные стороны деляг от бизнеса забилась в свои кабинки, где стояли их передатчики с дисплеями - наверное, чтобы доложить кому-то о провале своего руководства, а некоторые рванули к выходу из зала, куда устремился и я, продолжая разить их сталью своего справедливого японского клинка. - Всем затихнуть! - закричал я, перекрыв выход из общего зала, - я не люблю, когда шумят! - И одним молниеносным движением распахнул пиджак, отчего на пол звонко посыпались пуговицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39