Внезапно в кабинет кто-то вошел без стука. Тяжелые шаги приблизились, и этот кто-то оказался за моей спиной. Конечно, это нервировало меня, но обернуться я не решился. Это сразу показало бы мою слабость, отсутствие владения собой, что было недопустимо; разведчик в тылу врага должен обладать крепкими нервами, иначе ему нечего на такой работе делать. Единственное, что я мог определить в точности, по звуку, на вошедшем были тяжелые штурмовые ботинки городского типа «Кобра» с металлическими супинаторами, и задниками, усиленными термопластическим материалом «Tecno GI» производства Италии.
Некто за спиной не издавал ни звука и не двигался, а мое внутреннее зрение почему-то дало сбой, и я не мог определить, кто это и что он замышляет. В гестапо же в подобной ситуации можно было ожидать чего угодно - внезапного выкрика над ухом, выстрела над ним же, болезненного удара по голове или по другому жизненно важному органу, дергания за волосы или каких-то иных мер физического воздействия, целью которых являлось вывести тебя из равновесия, заставить раскрыться, получить от тебя подтверждение, что ты из стана конкурирующей организации.
Конечно, можно было допустить, что человек за спиной просто готовился показать директору какие-то бумаги, и сейчас стоял, сосредотачиваясь перед разговором или ища в этих бумагах главную, но это было малодопустимо, а проверить это было нельзя. Иного выхода, как продолжать игру, эту войну нервов, у меня не было, и я постарался выйти из этого положения с честью. Не поворачивать же мне было голову - так можно раньше времени раскрыться. Это все равно что громко крикнуть: да, я разведчик, и вот тому доказательство! Берите меня тепленьким, устраивайте допрос третьей степени, выворачивайте мои члены хирургическими инструментами с хрустом костей и криками проявившей слабость своих нервов жертвы!
Поэтому я, разумеется, и ухом не повел, изображая спокойствие и уверенность в себе. Пауза затянулась, но и длиться до бесконечности она не могла. Рано или поздно человеку за моей спиной надлежало сделать какой-то жест; в конце концов, он не статуя, да и не могли профессионалы, каковыми, несомненно, являлись все работники гестапо, позволить себе «переиграть», подобно неопытным актерам.
Еще через секунду я убедился, что был прав. Хорошо, что я не позволил себе ни малейшего движения, этим я заставил их играть по моим правилам - у них первых сдали нервы.
- Иван Иваныч, подпишите, пожалуйста, здесь и здесь...
То есть, человек, в полном соответствии с моими догадками, якобы нашел нужное место в документах и сейчас сунет их главному на подпись. Кстати, то, что Лев Борисович стал вдруг Иваном Ивановичем, не укрылось, естественно, от моего внимания. Как матерый профессионал, директор уже успел сменить имя.
Человек вышагнул из-за моей спины и приблизился к директорскому столу. Я словно невзначай, будто бы безо всякого интереса, чисто автоматически взглянул на него и обомлел, естественно, опять не выказывая это внешне - я узнал недавнего скромного клерка со сразу показавшейся мне несколько неуместной здесь, в офисе, бородкой. За время, проведенное мною в директорском кабинете, этот клерк очень изменился. Свой строгий костюм он сменил на камуфляж, его крепкое, раздавшееся в плечах тело обвивали ремни скрипучей портупеи, а на поясном офицерском ремне висели гранаты, нож в чехле, и множество различных подсумков, в том числе и с патронами. Главным предметом был огромный крупнокалиберный «Магнум» в кобуре, сквозь кожу которой я внутренним зрением рассмотрел даже инкрустированную перламутровую рукоять. «За истребление комиссаров во славу Аллаха», - гласила наградная надпись... Разрослась и его борода. Из аккуратной, «чеховской», она превратилась в огромную, формой напоминающую совковую лопату, и я узнал в «скромном клерке» кавказского полевого командира Нурали Адыгова.
Естественно, являясь профессионалом, ни единым звуком или жестом я не выдал, что рассекретил террориста номер один, находящегося во всероссийском розыске. Тот же, словно невзначай, мельком взглянул на меня, и я даже не отвел глаз, глядя на него равнодушно, изображая человека, уставшего от затянувшегося интервью - игнорировать его, не смотреть в его сторону в данной обстановке было совершенно неестественно. Надо отдать должное, он, как и ожидалось, оказался настоящим профессионалом. На его лице не отобразилось ничего, не шевельнулся ни единый мускул, но я готов был поклясться, что он оценил мою выдержку, воздав ей должное.
Итак, ситуация становилось все более щекотливой. Две стороны почти не скрывались друг перед дружкой, но еще изображали из себя что-то, откровенно вынуждая противника сделать свой ход первым. Они понимали, что я обо всем догадался, а я понимал, что они четко понимают это.
Поскольку я сейчас обладал обостренным зрением и даже мог видеть в инфракрасном излучении, прочитать то, что было написано в подсовываемых «директору» документах, мне не составило труда.
«Верховному имаму. Докладываю, что после тщательного анализа ситуации, нашими экспертами сделаны нелицеприятные, но обоснованные выводы. Подготовить в ближайшее время в Москве восстание силами организации «Исламская революция» не представляется возможным. Еще доводим до Вашего сведения, что...»
Там было много чего еще, но дальше читать я не стал. Подтверждение было получено, а просто так читать омерзительные подробности аналитиков-террористов мне было неинтересно.
Молниеносно просчитав все возможные варианты выхода из сложившейся ситуации, я пришел к единственно правильному решению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39