Он срочно хотел попасть к Павелецкому вокзалу, в квартиру, где они в последний раз расстались с Крестным...
Никитин в это время матерился и готов был врезать Герасимову, который стоял перед ним и оправдывался, что он ни на шаг не отставал от Ивана, но тот, едва свернув за угол, словно сквозь землю провалился. Короче – потерял его Герасимов.
– Москву знать надо! – процедил сквозь зубы генерал и сплюнул под ноги Герасимову. – Теоретик!.. Будешь теперь мозгами работать, раз ногами не умеешь... Инвалид умственного труда!
«А зачем наблюдение было снимать? – молча возмущался в ответ Герасимов. – Перед этим отморозков выебнуться хотел? Пижон! Мозга-ами, мозга-ами! Да, мозгами! У кого они на месте...»
– Садись в машину, – буркнул, наконец, слегка остывший генерал. – Едем в управление... И чтобы к утру у меня на столе лежал план мероприятий по розыску Крестного и Ивана Марьева!
Квартира у Павелецкого вокзала, в которой несколько дней назад Иван пил ром с Крестным и выслушивал его рассказы о Никитином, оказалась пустой. Крестного в ней, конечно, не было.
Иван прошел на кухню, сел на табурет перед заваленным окурками кухонным столом и минуту молча смотрел на валявшиеся среди окурков хлебные крошки и обрывки колбасной кожуры...
Он достал пистолет, вытащил из него магазин с патронами и уставился на оружие долгим тупым взглядом. Неожиданно он размахнулся и со всей силы ударил рукояткой пистолета по крышке стола.
Стоящие на столе стаканы из тонкого стекла подпрыгнули и звякнули, упав на бок. Один из них покатился и, упав на пол, разбился под ногами у Ивана. Он посмотрел на его осколки и, надавив на них подошвой ботинка, растер в мелкую крошку.
На глаза ему попались пять пустых бутылок из-под гаванского рома с длинными узкими горлышками. Они валялись под раковиной среди луковых очисток и завернутых в промасленную газету селедочных внутренностей. Крестный предпочитал «народно-демократическую гастрономию», как он выражался, и частенько Ивану приходилось закусывать с ним то соленым огурцом, то плавленным сырком.
«У тебя, что – денег нет, – спрашивал его иногда Иван, – нормальную еду купить? Салями какую-нибудь или хоть сосисок килограмм и бутылку кетчупа? Что за босячество?»
Крестный усмехался и отвечал какой-нибудь заковыристой фразой. Например:
«Деньги существуют не для того, чтобы разрушать традиции, а чтобы создавать новые...»
– Деньги! Деньги! – закричал Иван, глядя на пустые грязные бутылки, валяющиеся среди мусора. – Ты подавишься этими деньгами!
Он схватил магазин, одним движением зарядил пистолет и расстрелял пять грязных бутылок под раковиной. Рука его прыгала, и ему пришлось сделать семь выстрелов. Дважды он промазал.
На пол садился голубоватый дымок от выстрелов. Иван стоял неподвижно и ждал, пока перестанут дрожать руки. Он очнулся, когда дым уже осел ему по колено. В дверь звонили... Долго, настойчиво. Раз... Второй... Третий... Потом начали стучать.
«Менты! – мелькнуло в голове у Ивана. – Выследили, суки!»
Иван знал, что не должен попадать им в руки, пока Крестный жив. Вернее – пока он, Иван, его не убил. Что будет потом – его не интересовало, он просто не думал об этом.
Он бросился к окну. Квартира была на восьмом этаже, ни балконов, ни лоджий проект дома для малометражек не предусматривал. Уйти через окно не было никакой возможности. Сколько не высовывался Иван, чтобы посмотреть, стоит ли у подъезда ментовская машина, подъезда тоже не было видно, окно выходило на другую сторону.
Оставалось прорываться только через дверь. Нужно вылететь резко, неожиданно на площадку, а там, возможно – уйти через чердак и соседние подъезды... Такой отход у Ивана был отработан до автоматизма.
Стук в дверь не прекращался. Прижимаясь к стене, Иван пробрался в коридор, три раза выстрелил в середину двери и резко ее распахнув, выпрыгнул на площадку, выставив вперед пистолеты...
Ментов не было.
На кафельном полу, на спине, лежал мужчина в пижаме, прижимая к животу открытую бутылку водки... Он был очень пьян и не успел понять, что в него только что попало три пули...
Бутылка наклонилась и водка тонкой жиденькой струйкой текла ему на грудь...
– Этот... седой... дома? – еще успел пробормотать мужик. – Я с ним выпить...
Лужица водки, растекающаяся по его груди, затекла на пулевое отверстие в груди. Мужик не договорил, поморщился и секунд через пять захрипел, пытаясь, наверное что-то сказать еще, но его легкие уже наполнялись кровью... По полу из-под его спины вытекла небольшая струйка крови и начала скапливаться в лужицу...
– Седого дома нет, – сказал ему Иван и начал спускаться по лестнице.
Тут же он услышал, как начали захлопываться квартиры на седьмом этаже и ниже. Никто из жильцов не хотел ни показаться ему на глаза, ни посмотреть на него. Только через дверной глазок...
Иван вдруг разозлился на этих трусливых людей, дрожащих за свои жалкие жизни...
– Гады! – заорал он. – Тараканы! Давить вас надо! Получайте еще по глазку на дверь!
Он всадил по одной пуле в каждую из четырех дверей, выходящих на площадку седьмого этажа. Пули легли в каждую дверь одинаково – примерно сантиметров на пять ниже дверного глазка точно по центру. За одной из дверей раздался приглушенный вскрик.
«Попал! – обрадовался Иван. – Тараканы!»
Неожиданно до него дошло, что из любой квартиры могут позвонить в милицию...
Какой там, к черту, могут! Уже давно позвонили! И у него есть максимум минуты две-полторы, чтобы уйти без перестрелки и риска быть задержанным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59