Ни на окне, ни внутри никаких датчиков охранной сигнализации, которые могли бы сработать от вибрации. Нет даже чашки звонка сигнала, увидя которую, вор мог бы остановиться и задуматься. Глухо.
Внутри Тукерман установил кое-что для защиты: звонки охранной сигнализации, детекторы движения, фотоэлементы. Естественно, у него со всем этим сразу же возникли проблемы. Все, кто обзаводится этим хламом высокой технологии, сразу же обзаводится и проблемами. Сигнализация сработала несколько раз без перерыва. Дважды она включалась, когда Секора пылесосила, один раз перепуганная мышь наделала шуму, а однажды Тукерман катал шары для гольфа по полу, один из них укатился под кушетку, задел за провод сигнализации и — «прошу прощения, офицер».
Детекторы обнаружения движения часто срабатывали от двух далматинов Тукермана. Из-за собак фотоэлементы в доме пришлось перенести с уровня пола на уровень роста собак. На достаточную высоту, чтобы животные могли проходить под лучом, не пересекая его. Более чем достаточно для взломщика, чтобы проползти под ним, не затронув. Хорошие собачки.
Три ложные тревоги означали штраф или отключение всей сигнализации. У Тукермана их было больше, но такому краснобаю, как он, пошли навстречу й ничего не отключили. Он заплатил штраф, внес дань в пару полицейских благотворительных фондов и был прощен.
Его далматинов звали Трумен и Рузвельт. Рузвельт проглотил иголки и находился в ветеринарной лечебнице, поправляясь после операции на горле. Трумен теперь бродил до дому один, но чаще спал у двери в спальню Тукерманов или, пригревшись у плиты, на кухне. Как утверждала Секора, собаки были совсем не злые, милые и забавные, но им было уже по десять лет, и у них были свои причуды. Так что в отношениях с Труменом Саймон должен был действовать сообразно обстановке.
Саймон постучал в подвальное окошко. Это было для блага самого Трумена: на случай, если собака забрела в подвал. Ответа не последовало. Расстегнув свою сумку, Саймон достал ролик черной липкой ленты и оторвал два шестидюймовых куска. Он бросил ролик в сумку, застегнул ее и прикрепил полоски липкой ленты крестообразно к оконному стеклу. Сжав кулак, он ударил по стеклу и разбил его. Прилипшие к стеклу полоски липкой ленты удерживали разбитое стекло на месте.
Потянув за ленту, Саймон вытащил осколки битого стекла, опустился на одно колено и вырыл рукой ямку во взрыхленной почве. Он бросил в вырытую ямку склеенные липкой лентой осколки, тщательно выбрал оставшиеся в раме и все это закопал. Рама осталась пустой. Без стекла, она при беглом осмотре могла сойти за застекленную.
Просунув руку, он открыл единственную на окне задвижку, потом вытащил два длинных гвоздя, соединяющие верхнюю и нижнюю половинки окна. Гвозди были вставлены для того, чтобы снаружи окно не могли открыть, это была неплохая идея, но этого было явно не достаточно. Закопав гвозди, Саймон поднял нижнюю половинку окна, толкнул ставни и спрыгнул внутрь на бетонный пол.
Он закрыл окно и ставни и оглянулся. Кругом была кромешная темнота, но для Саймона, благодаря его очкам ночного видения, было светло, как днем, только из-за того, что снаружи было светлее, чем внутри дома, пришлось немного отрегулировать их. А так больше никаких трудностей.
Прямо перед ним была лестница, ведущая на кухню, а слева от лестницы находилась дверь в винный погреб. Адвокат устроил целую газетную сенсацию, когда заплатил за бутылку Шато Лафита Ротшильда 1929 года девятнадцать тысяч долларов.
Саймон на цыпочках прошел наверх по деревянной лестнице, стараясь держаться ближе к стене: там ступени лестницы меньше скрипели. На верхней площадке он лег на живот и прополз через открытую дверь под бледным лучом фотоэлемента на кухню. Здесь он встал и оглянулся вокруг.
Просторная кухня. Два холодильника, морозильная камера, две кухонные плиты, несколько наборов висящих на крючках кастрюль и прочей кухонной утвари, а также три больших разделочных стола. Саймон подошел к ближайшему холодильнику, открыл дверцу, на мгновение зажмурившись от неожиданно яркого света, и, порывшись среди овощей, вытащил особенную головку салата-латука. Он закрыл дверцу, подождал, пока его глаза снова привыкнут к темноте, затем начал, тщательно изучая, вертеть головку салата-латука туда-сюда. Наконец он нашел то, что ему было нужно. Крышечку. Головка салата-латука была сделана из винила пустой внутри для хранения драгоценностей.
Саймон вытряхнул драгоценности себе на ладонь. Теперь посмотрим. Бриллиантовые подвески, браслет с бриллиантами и одно очень интересное колечко. Все это стоило больших бабок. Особенно колечко. Саймон давно не видел такого красивого кольца. Платина и золото, усыпанные синими сапфирами и рубинами. Первоклассная работа. Он засомневался, сможет ли Даг расстаться с этим «ребенком». Неудивительно, почему миссис Тукерман хотела, чтобы оно все время было у нее под рукой вместо того, чтобы положить его в банковский сейф. Ну что ж, мистер Т., у меня для вас есть хорошие новости и плохие. Хорошая новость — это та, что салат-латук содержит мало калорий и витамин А. Плохая касается колечка, которое вы очень любили.
Саймон положил драгоценности в свою сумку, потом закрыл отверстие в фальшивом салате-латуке и положил его обратно к другим овощам. Дальше морозильная камера. Больше драгоценностей не было. Так же, как наличности и наркотиков. Только пластиковый поднос с кубиками льда, два пакета мороженой кукурузы и недоеденная пинта диетического клубничного мороженого. Вытащив тарелку с нарезанным языком и ливерной колбасой из холодильника, он закрыл дверцу и пошел к выходу, но вдруг остановился и заглянул в короткий проход, ведущий в гостиную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156