В трубке послышался голос оператора, который и сообщил, что по неизвестной причине линия отключена.
Глава 17
Манхэттен
Июль 1983
Перед заходом солнца к небольшому православному храму на тихой улице в Вест-Энде подъехал лимузин. Нора Барт наклонилась вперед и указала на идущих по противоположной стороне Молли Дженьюари и Саймона Бендора.
Она назвала их по имени, а затем откинулась на спинку заднего сиденья, радуясь, что сидит здесь, а не впереди рядом с японцами, работавшими на Фрэнки Одори. Те обменялись короткими репликами, а затем один из них повернулся к Норе. Что-то зловещее проскальзывало в его лице. Это был крепкого сложения молодой японец в зеркальных очках.
— Ошибки быть не должно, — с угрозой в голосе произнес он, обнажив желтоватые крупные зубы, — надеюсь, вы хорошо подумали, прежде чем говорить.
И добавил, что гайджин никому не прощал промахов.
Норе хотелось спросить, уж не хочет ли он, чтобы она вышла из машины, подошла к людям, на которых она указала, и спросила их, не были ли они недавно в Японии? Но она вспомнила Йокогаму и окровавленного Виктора Паскаля, висевшего голым за каменной стеной, окружавшей сад гайджина. Нет, их лучше не задевать. Ее психоаналитик советовал ей избегать воспоминаний, вызывающих негативные эмоции, как якобы нарушающих внутреннее равновесие. Человек в разладе с самим собой теряет контроль над своими чувствами и, как правило, не может справиться с трудностями.
Именно поэтому она и решила промолчать и, сдвинув на лоб солнечные очки, еще раз посмотрела сквозь тонированные стекла машины на людей, стоявших на противоположной стороне улицы. Их было четверо — двое мужчин и две женщины. Блондинка в синем облегающем костюме несомненно была Молли Дженьюари, та самая девушка, которую Нора Барт и Виктор послали в Японию несколько недель назад. Светловолосый мужчина в белых джинсах и зеленой рубашке, стоявший к ней спиной, был, вероятно, Саймоном Бендором. Нора никогда прежде не видела его, но точно знала, как он должен выглядеть. Его фотография была помещена в буклете оздоровительного клуба, который ей выслал из Гонолулу детектив Маноа. Когда Нора и Виктор перевозили наркотики, деньги и оружие из Калифорнии на Гавайи, Маноа и был одним из тех людей, с которыми им приходилось иметь дело.
Она сказала, что Саймон Бендор был того же роста и комплекции, что и армейский капитан, которого она видела в Токио, тот самый, который прикончил Кисена и из-за которого поплатился жизнью Виктор. Волосы тогда, правда, были другого цвета и усов тоже не было, но во всем остальном они были схожи. До конца она так и не была уверена, что капитан и Саймон Бендор — одно и то же лицо, но в том, что девушка в синем — Молли Дженьюари, сомнений не оставалось.
Нора Барт видела, как японец в зеркальных очках достал «поляроид» и, сняв очки, принялся делать снимки четверых людей, стоявших на фоне небоскреба. Молли Дженьюари разговаривала со своей сестрой Эрикой Стайлер; ее Нора узнала по фотографии, которую ей передал один якудза в Лос-Анджелесе. Саймон Бендор беседовал с мужчиной в бейсбольной кепке, кроссовках и в бермудах, стоя вполоборота к машине, в которой находилась Нора. Она раньше не встречалась с собеседником Саймона, но про себя решила, что это геморроидальный тип: ни вкуса, ни стиля.
В ком был настоящий стиль, так это в ней, Норе Барт. На ней были черные кружевные чулки, красные туфли на высоченных тонких каблуках, кожаная мини-юбка и джинсовая куртка «Ливайс» с закатанными до локтя рукавами. Стильным было и украшение — золото с чернью, модель «ошейник», украшавшее стройную шею, и три золотых «гвоздика» в ушах. Наряд дополняла красная сумка из змеиной кожи от Энн Тейлор. Стильной была и короткая стрижка, которую Нора сделала себе на авеню Мелроуз сразу же по возвращении из Японии.
К сожалению, поддержание стиля требовало немалых затрат, и, надо признаться, что Нора была сейчас почти на мели. После смерти Виктора, который, собственно, и руководил агентством, Нора Барт, мягко говоря, оказалась по уши в дерьме. Она ни черта не понимала в бизнесе — не могла ни баланс подвести, ни произвести выплаты в срок, и платила чуть ли не вчетверо больше налогов. Виктор говаривал, что как женщина — она лакомый кусочек, но что вместо головы у нее другое место.
Единственное, что умела делать Нора, — отвечать на звонки и письменные запросы девушек, откликнувшихся на объявления, которые Виктор постоянно рассылал в торговые бюллетени и газеты. Она вдохновенно рассказывала о своем пребывании в Японии в качестве танцовщицы, что, мягко говоря, не совсем соответствовало действительности. Можно даже сказать, что она врала без зазрения совести, расписывая условия контрактов, которые заключают там с девушками владельцы ночных клубов, о съемках на телевидении и даже о возможности выступить в качестве фотомодели или манекенщицы. К моменту окончания беседы очередная жертва уже попадалась в ловушку: девушки были готовы уже сейчас прямо из офиса перенестись на крыльях в Токио. Виктор говорил, что если одна шлюха пытается убедить в чем-то другую, то последняя готова поверить любой ахинее.
Агентство фактически еще продолжало свою деятельность. Иногда раздавались телефонные звонки, звонили девушки, начитавшиеся старых объявлений и жаждавшие получить «престижную и высокооплачиваемую работу певиц, манекенщиц и танцовщиц» на Дальнем Востоке. Но Нора уже никого не приглашала в контору. Что поделаешь — приказ гайджина. В конце концов ей пришлось-таки встретиться с этим седовласым англичанином, возглавлявшим якудза, и тот запретил ей направлять американских девушек в Японию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156