В комнатах были мраморные полы, хрустальные люстры, встроенная в ниши видеоаппаратура, телекс. К услугам посетителей были шесть ванных комнат, три балкона, сауна, обшитая изнутри красным деревом, и гигантских размеров гостиная с искусственным водопадом и садом камней. Короче говоря, чего здесь только не было. Колли Стайлер, отец Эрики, в жизни не играл в окружении подобной роскоши. Пределом мечтаний, вот как бы он это назвал.
К двенадцати тридцати дня, однако, игорный зал уже меньше ей нравился, чем вначале. Она проиграла 30 000 долларов, и большую часть — Оксу Клиффорду, сокращенно О. К., у которого дважды выходили три карты одной масти в дополнение к парным картинкам, а уж четыре одной масти выпадали чуть ли не каждый раз. Тот использовал метод ГС — «господин случай». Черт знает что! Семь игроков. И только Куок мог бы играть с ней на равных. Так почему же она в проигрыше? Да потому, что она забыла первую заповедь игрока в покер — всегда будь настороже. Внимательно следи, блефуют твои соперники или нет, не даешь ли ты сама им возможность обыграть тебя. Эрика готова была придушить Молли. Из-за этой крошки у нее все мозги набекрень. Старшая сестрица тоже подвела: недооценила партнеров, не продумала тактику игры. Как там говорил по поводу Молли отец? «Молли нежна, как взбитые сливки, но Господи, до чего же легко она может вывести из себя!»
Лозунгом Молли было: «Если ты что-нибудь делаешь, то делай это как следует». Вот она и наглоталась наркотиков как следует, прежде чем заявиться к Саймону. Чего у нее только не было! И фенциклидин, и «Тайландские курительные палочки» — смесь марихуаны и опиума, а также бензедрин, декседрин и кокаин. Кроме того, она выложила кругленькую сумму — деньги, кстати, принадлежали не ей, а Эрике — за поддельный медицинский рецепт, который позволял ей покупать в аптеках кодеин в чистом виде. А Эрика и не давала ей денег. Молли просто-напросто ее ограбила. Вытащила из ее сумки три с половиной тысячи. Затем подождала, пока Саймон не отправился в свой клуб, а Эрика — за деньгами, которые ей перевели из Лас-Вегаса, где она жила. Эти деньги — пятьдесят тысяч долларов — Эрика приготовила специально для игры в «Карибах». И вот, когда все разошлись, Молли и отправилась на поиски своего приятеля-кокаиниста, этого убогого она знала его еще до своего приезда в Лос-Анджелес в апреле.
В прошлом, когда Молли требовались наркотики, платила Эрика. Но ведь это были всего-навсего «колеса» — таблетки экванила, компазина и торазина — просто транквилизаторы, которые время от времени прописывались Молли врачами, чтобы снять повышенную возбудимость.
Теперь же она явно перешла все границы. Неудивительно, что Саймон рассвирепел. Вернувшись, он застал Молли в компании гомика-пуэрториканца и костлявого чернокожего юнца с розовой повязкой на голове и кольцом в носу. Все трое были явно не в себе и, включив телевизор на полную громкость, отплясывали под психоделический рок.
Мои друзья, представила их Молли. Танцоры из джаз-класса на Седьмой авеню, куда и Молли ходила в свое время. Саймон выключил телевизор и предложил молодым людям, друзьям Молли, станцевать вниз по лестнице из его дома. Эрика знала, Саймон никогда не повышал голос — но тон его себе представляла. Молли рассказала ей после, что юнцы буквально тряслись от страха, пытаясь, правда, сделать вид, что дрожат вовсе не от страха, а от озноба.
Саймон напомнил Молли, что в его доме наркотики не употребляют, что наркотики ведут к связям с преступным миром, где тебя всегда могут обмануть или даже убить. А кроме того, это привлекает повышенное внимание полиции. Молли не знала, что Саймон профессиональный вор, она считала его преуспевающим дельцом, владельцем двух оздоровительных клубов, человеком, который с большим умением вкладывает заработанные деньги. Эрика поддержала Саймона. Дальнейшие поступки Молли были продиктованы полным отчаянием: она швырнула в сестру пепельницу, но промахнулась и попала в новый проигрыватель компакт-дисков, существенно повредив его.
— Нельзя будет починить, — сказал Саймон. Он отвел Эрику в спальню, закрыл дверь и потребовал, чтобы Молли убралась из его дома сию же минуту.
У Саймона хватало собственных проблем. Джо Д'Агоста предложил ему поработать сегодня вечером. Эрика собиралась поехать в Атлантик-Сити на игру, которая могла продлиться от пяти часов до пяти дней. Таким образом, никто из них не мог больше нянчиться с младшей сестричкой. Значит, нужно найти няньку. Кого-нибудь вроде Дага. Но прежде надо выяснить, возьмется ли он за это дело. А потом и отпустить ее на все четыре стороны. Возможно, так будет лучше для всех. Саймон подошел к столику у кровати, взял в руку фотографию в серебряной рамке и долго на нее смотрел. Эрика ее видела и раньше. Это была фотография японки по имени Касуми и ее мужа, бывшего нациста, а ныне богатого и преуспевающего человека, жившего в Лос-Анджелесе. Эту фотографию мать Саймона выслала авиапочтой, сопроводив посылку довольно необычной просьбой. Она хотела, чтобы Саймон забрался в дом Фрэнки Одори в Манхэттене и оставил там эту фотографию, но так, чтобы Фрэнки ее с легкостью мог обнаружить. При этом оставить записку, что Касуми еще жива, но умирает. И приложить к записке адрес, где ее можно найти.
Эрика слушала, как Саймон подробно рассказывал, как будут дальше разворачиваться события: Фрэнки увидит фотографию, придет в неописуемое волнение и перешлет ее своему крестному отцу в Токио. Кажется, его крестный отец — один из главарей преступного мира Японии. А во время войны он считался одним из самых выдающихся разведчиков, работавших на стороне Японии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156