Как кто-то мне говорил из отдела по борьбе с организованной преступностью, якудза идет следом за деньгами.
Марвуд налил себе еще красного вина.
— Можно подумать, что мы нет.
Алекс продолжала:
— Этот агент рассказал мне, что в японском бизнесе позволяется пятьдесят процентов всех прибылей относить к представительским расходам. За них не нужно отчитываться и объяснять, куда они были потрачены. Могу поспорить, что якудза знает, как получить свое при таком раскладе. В Японии две с половиной тысячи группировок якудза, со ста десятью тысячами членов. Вполне достаточное количество мерзости, дружище.
— А как это по сравнению с американской мафией?
— Как мне сказали, в Нью-Йорке пять семейных кланов имеют около тысячи трехсот членов.
— Похоже, что японцы по численности вырываются вперед. Мы сами завели различного рода досье на якудзу.
— Да?
— Строго по политическим соображениям, как это ни странно. Нас интересуют различные социальные группы на Дальнем Востоке, которые так или иначе могут оказывать влияние на свои правительства. В Гонконге и Китае есть подпольные организации, которые называются Триады и Тонги. Оказывается, Китай контролирует, или, скажем, оказывает заметное влияние на эти криминальные элементы сейчас, и никогда не брезговал использовать их в прошлом по своему усмотрению. Кроме того, мы узнали, что и якудза играет определенную роль в японской политике. Они используются как ударная сила некоторыми ультраправыми политиками. Немножко переломов, избиений и нанесений тяжких телесных повреждений со стороны этих психов. В тридцатых годах военщина захватила власть в Японии с помощью таких вот головорезов, выполнявших за них грязную работу. Били журналистов, шантажировали тех, кто был за мир, убивали либеральных политиков. Было так, как если бы ваш Аль Капоне приложил все свои уникальные способности, чтобы посадить Герберта Гувера в президентское кресло.
На вопрос Алекс, взаимодействует ли сейчас якудза с японскими политиками, Марвуд ответил, что да. И на самом высоком уровне. Это взаимовыгодное дело: якудза вводит человека в большую политику, а взамен получает его политическую защиту и поддержку. В Японии низкий социальный статус гангстеров вынуждает их искать респектабельности, признания и славы. Поэтому они окружают себя ореолом романтической тайны, который всячески раздувают вокруг себя, романтизируя свои жизни наподобие робингудовских персонажей, защищающих слабых от тиранов. Они считают себя последними из самураев, единственными в Японии, кто все еще верит в бушидо. Банды, по словам Марвуда, организованы в корпорации и занимаются законным бизнесом наравне с незаконным. Крупные группировки имеют собственные здания в Токио и других городах, гордо поднимают на мачте свой собственный флаг, а все члены банды носят собственные значки.
— Экскрементум церебеллум винцит, — сказала Алекс. — Дерьмо обмануло мозги.
— Согласен, — сказал Марвуд. — Между прочим, этот их ритуал по отрезанию пальцев. Знаешь, откуда пошло? Один из наших рассказал мне об этом недавно. По всей видимости, это началось сотни лет назад, когда токийские проституки отрезали себе палец в знак преданности своим сутенерам и любовникам. Якудзы сейчас делают то же самое. Некоторые отрезают себе пальцы, чтобы показать, какие они крутые, жесткие и несгибаемые, какими не похожими на других и какими непредсказуемыми они могут быть в таком конформистском обществе, как японское. Кровавый выпендреж. Этот же выпендреж заставляет многих их них также покрывать себя татуировкой с головы до ног.
Якудза, рассказал он Алекс, буквально значит «проигравший». Слово состоит из трех цифр: Я — восемь, КУ — девять, ДЗА — три. В общем — двадцать, что является проигравшим номером в ханафуда, одной из разновидностей карточной игры, завезенной в Японию в шестнадцатом веке голландскими моряками. Проигравшие того времени в феодальной Японии: крестьяне, бездомные, мелкие чиновники — сбивались вместе, чтобы как-то противостоять самураям, которые, не имея постоянной службы у своего военачальника, рыскали по стране, грабя и убивая тех, кто слабее. Присоединившись к этим проигравшим, ты становился бураки-мин, тем, кто делает то, что считается недостойным человека. Это были мясники, кожевенники, переносчики мертвых тел, те, кто убирает из храмов грязь и дохлых животных. В Японии среди самых презираемых людей они были вообще «неприкасаемыми». Настоящими проигравшими или якудза.
— Мы говорим о сутенерах, торговцах наркотиками, убийцах. Действительно, дряни. Почему бы их не презирать? Де Джонг должен чувствовать себя в их среде как дома.
— Итак, что я могу сделать для тебя в отношении этого неуловимого мистера де Джонга? О котором я каждый раз вспоминаю, когда цепляю свою деревянную ногу к своему стареющему остову.
Алекс отложила вилку. Вот он, решающий момент.
— Ты говорил о MI-6, что у тебя здесь есть кое-какие контакты.
— Это не то, о чем, как мне кажется, стоит распространяться, но вообще-то, да, мы поддерживаем связи с нашими спецслужбами. Не то, чтобы они всегда оправдывали свою репутацию знающих людей, но, впрочем, это совсем другая песня.
Алекс наклонилась вперед.
— Пусть они выйдут на него в Японии, сделай это для меня.
— Только-то? И все? — Он улыбнулся. — Ну предположим, мы перевернем тот самый камешек, а под ним копошится дорогой мистер де Джонг. И что тогда?
Алекс откинулась назад и уставилась в тарелку с едой.
— Я собираюсь убить его.
Марвуд собрал в куриную гузку свой маленький рот и изучающе посмотрел на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156