Мне это не понравилось — но не так чтобы очень. Я сказала себе, что если бы отец не дал их Анне на поступление в университет, то отдал бы Валентине на «мерседес».
— Ето шоб компенсировать разницу у дополнении до завещания, — сказал он. — Ети деньги будуть не для Вериных дочок, а токо для Анны.
Мне было неловко, поскольку я знала, что Старшая Сеструха подымет хай. Но мне хотелось отомстить ей за дополнение.
— Прекрасно, папа. Они ей понадобятся при поступлении в университет.
Теперь он растратил все — денег у него больше не оставалось.
Анна была тронута, когда я рассказала ей о дедушкином подарке.
— Какой милый! Интересно, Алисе с Лекси он тоже давал деньги, когда они поступали в универ?
— Наверное.
Валентина была в восторге от «ровера». Гладкий, блестящий, зеленовато-металлического цвета, с трехлитровым двигателем, кожаными сиденьями, которые пахли дорогими сигарами, ореховой приборной доской и 186 тысячами на спидометре. Они катались по городу и парковались рядом с «саабами» и «рейнджроверами» возле школы Станислава. У Валентины были международные водительские права, выданные в Тернополе, действительные в течение одного года. На права она не едавала, сказал отец, а купила их за свиное сало с материной домашней фермы. Они ездили в гости к Задчукам, к Валентининой подруге Шарлотте и к дяде в Селби. Потом машина сломалась. Полетело сцепление. Мне позвонил отец:
— Надежда, одолжи мине, будь ласка, сто фунтов на ремонт. 3 пенсии верну.
— Папа, — сказала я, — надо было покупать «форд-фиесту».
И послала ему чек.
Потом он позвонил сестре. А она позвонила мне:
— Что там с этой машиной?
— Понятия не имею.
— Он просит одолжить сто фунтов на ремонт тормозов. Я спросила: неужели Валентина не может заплатить из своих сбережений? Она ведь неплохо зарабатывает.
— И что он ответил?
— Даже слушать не стал. Боится ее спросить. Говорит, она пересылает деньги в Украину своей больной матери. Представляешь? — Ее голос звенел от раздражения. — Всякий раз, когда я начинаю ее критиковать, он моментально становится на ее защиту.
— Возможно, он все еще любит ее. — (Я — неисправимый романтик.)
— Да, наверное, любит. — Она умудренно вздохнула. — Мужики — такие идиоты.
— Миссис Задчук сказала ей, что муж обязан платить за обслуживание машины своей жены.
— Обязан? Какая прелесть! Какая галантность! Он сам тебе об этом сказал?
— Хотел узнать мое мнение. Очевидно, раз я феминистка, он считает меня специалистом по правам жен. — Я точно не знала, как моя сестра относится к феминизму.
— Насколько я помню, маме никогда не нравились эти Задчуки, — задумчиво пробормотала Вера.
— По-моему, все дело в мужской гордости. Он не может просить деньги у женщины. Думает, что мужчина должен быть кормильцем семьи.
— И поэтому попросил их у нас с тобой, Надежда.
— Но мы ведь не настоящие женщины.
Майк решил ему позвонить. Они долго обсуждали преимущества и недостатки гидравлической тормозной системы. Провисели на телефоне целый час. Майк почти все время промолчал, изредка вставляя: «М-мм. М-мм».
Очередной кризис разразился через месяц. Из Украины приехала Валентинина сестра. Ей тоже захотелось красивой западной жизни, которую Валентина описала ей в своих письмах: изящный современный дом, роскошная машина, муж — богатый вдовец. Ее нужно было встретить в Хитроу на машине. Отец сказал, что «ровер» не доедет до Лондона и обратно. Из двигателя капало масло, а из тормозов — тормозная жидкость. Двигатель дымился. Одно из сидений сломалось. Сквозь свеженанесенную торговцем краску и полировку проступила ржавчина. Станислав подытожил проблему:
— Машина не престижна, — сказал он с легкой, почти презрительной ухмылочкой.
Валентина набросилась на отца:
— Ты брехун! Богатый жлоб! Обищав гроши. Гроши в банку. Обищав машину. Дерьмова машина!
— Ты ж требовала престижну машину. Вид в нее престижный, токо она не изде. Ха-ха!
— Дерьмова машина! Дерьмовый муж! Тьпху! — плюнула она.
— Де ты выучила це слово «дерьмовый»? — спросил ее отец. Он не привык, чтобы им командовали. Он привык поступать по-своему, привык, чтобы его ублажали и задабривали.
— Ты ж инженер. Шо ж ты не справиш машину? Дерьмовый з тебе инженер.
Сколько я себя помню, отец всегда разбирал и собирал у себя в гараже двигатели. Но сейчас он уже не мог залезть под машину: артрит не позволял.
— Скажи сестре, хай иде поиздом, — огрызнулся отец. — Поиздом. Самолетом. Любым совремьонным видом транспорта. Дерьмова машина! Конешно ж, дерьмова. Ты ж хотила. От и получила.
Возникла еще одна проблема. Дерьмовая плита. Та, что стояла на кухне еще при маме, устарела. Работали только две конфорки из трех, таймер в духовке сломался, хотя сама духовка еще функционировала. На этой плите более тридцати лет готовились восхитительные чудеса кулинарного искусства, но на Валентинину сестру это не произвело бы никакого впечатления. Плита была электрическая, а любому дураку известно, что газ престижнее электричества. Но разве сам Ленин не говорил, что коммунизм — это социализм плюс электрификация?
Отец согласился купить новую плиту. Он любил транжирить деньги, однако денег больше не осталось. Плиту нужно было покупать в рассрочку. Он видел в кооперативном специальное предложение. Валентина посадила Николая в Дерьмовую Машину и повезла в город покупать престижную плиту. Она должна быть газовой. Коричневого цвета. К сожалению, коричневая плита не была включена в спецпредложение. И стоила в два раза дороже.
— Смотри, Валенька, така сама плита. Таки сами ручки. Такой самый газ. Усё так же само.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84