Мы с Луизой были вместе пять лет, потом поженились и протянули еще три года. Детей не было.
– Это все?
– Все. Честное слово.
– Ума не приложу, как рассказать бабушке, – задумчиво проговорила Клер.
– А есть ли необходимость рассказывать ей прямо сейчас?
Съемки „Пшеничных гонок" были закончены; наступил этап монтажа и озвучивания. На него ушло три месяца. То было время, когда все занятые в производстве картины работали как сумасшедшие, но это всеобщее сумасшествие направлялось железной рукой Сэма в единое русло и к единой цели: фильм должен был выйти на экраны к Рождеству.
Несколько раз Сэм летал в Лос-Анджелес: вначале договариваться с кинотеатрами о стоимости и времени проката, потом для организации предварительных просмотров, во время которых они с режиссером сидели в зале среди зрителей и, наблюдая за их реакцией, при свете карманных фонариков делали в блокнотах пометки: такой-то эпизод слишком затянут, в такой-то момент публика вдруг начала смеяться или, наоборот (что еще хуже), не засмеялась там, где ей полагалось бы это сделать.
Пока Сэм был в Лондоне, Клер также чувствовала себя втянутой в круговорот страстей и достигавших порой драматического накала событий вокруг „Пшеничных гонок". То был мир, в котором жил Сэм. Но когда он уезжал, в жизни Клер возникала пустота – вокруг нее и даже внутри нее самой. Ей было так плохо, что по утрам она через силу заставляла себя вставать с постели. За это время Клер поняла, что столь же страстно, как она влюблена в Сэма, он влюблен в свою работу, которая, в отличие от других, требует полной самоотдачи, поглощает все время и все мысли того, кто ей предан. Временами Клер ловила себя на том, что слегка ревнует.
За месяц до выпуска картины Сэм снова полетел в Лос-Анджелес, чтобы организовать рекламную кампанию, подключить прессу, радио и телевидение. Клер, как обычно, провожала его в аэропорт. Уже за барьером Сэм оглянулся. Клер помахала ему. Ее худенькое личико показалось ему таким грустным, что он снова подошел к разделявшему их барьеру и, перегнувшись через него, сказал:
– Я готов на что угодно, лишь бы ты улыбнулась. Знаешь что? После премьеры в Англии я сам расскажу обо всем твоей бабушке.
Понедельник, 3 ноября 1958 года
Большинству мужчин смокинг к лицу; не составлял исключения и Сэм. Он был просто неотразим, когда появился на Честер-Террас, в квартире Элинор, чтобы отвезти дам семьи О'Дэйр в кинотеатр „Одеон", где должна была состояться премьера „Пшеничных гонок". Глаза Сэма блестели от возбуждения; он предвкушал успех. О новом фильме уже много говорилось и писалось – главным образом одобрительно, да и умело организованная рекламная кампания обещала хорошие результаты.
Перед выходом из дома, в своей спальне, надевая алую вечернюю пелерину поверх черного кружевного платья, Элинор шепнула Шушу:
– Конечно, он староват для Клер, но очень, очень симпатичный.
– Я понимаю, почему ее заинтересовал зрелый мужчина, – отозвалась Шушу. – Просто раньше она никогда не имела с ними дела.
Двумя часами раньше Клер честно поведала ей обо всем, и Шушу, понимавшая, что не слишком молодой да к тому же еще и дважды разведенный Сэм – совсем не тот блестящий юный аристократ, о котором мечтала Элинор для своей внучки, обещала по возможности успокоить подругу. Однако она предчувствовала, что здесь без проблем не обойдется, поскольку Клер в упрямстве почти не уступала бабушке.
Когда фильм закончился, публика приветствовала Сэма и тех, кто был с ним, громом аплодисментов. Теперь Сэм мог позволить себе расслабиться. Прочитать информацию в газетах он мог только утром следующего дня, но напряженное молчание, царившее в зале на протяжении всего показа фильма, и долго не утихавшая овация яснее ясного говорили об успехе.
Премьеру отмечали там же, в „Одеоне", в ресторане „Плющ". Часа через два Сэм отвез Элинор и Шушу домой, на Честер-Террас; там он переговорил с Элинор наедине и сообщил ей, что они с Клер собираются пожениться.
От неожиданности Элинор лишилась дара речи. Конечно, Шушу успела подготовить ее, но все же… Да, Клер встречалась с Сэмом, имела с ним какие-то отношения, однако выходить за него замуж…
– Но вы намного… Но Клер тан молода! – выговорила она наконец.
– Клер тан не думает, – мягко возразил Сэм. – Ей скоро исполнится двадцать. В каком возрасте вы сами вышли замуж?
– Это никак не относится к делу, – отрезала Элинор, а в мозгу ее метались сотни вопросов. – Я полагаю, вы сможете заботиться о Клер… в материальном плане?
– И даже очень, – весело отрапортовал Сэм. Немногие из молодых людей могли бы похвастаться таким же, как у него, финансовым положением и авторитетом.
Элинор внезапно почувствовала, что очень устала.
– Сейчас уже слишком поздно, – сказала она, – так что я с трудом соображаю. Я поговорю с Клер утром.
Пятью минутами позже она трясла за плечи уже уснувшую Шушу.
– Ты не можешь себе представить, что мне заявил только что этот парень!
– Он хочет жениться на Клер, – сонно пробормотала Шушу.
– Значит, тебе она сказала!
– Да, потому что тебе она боялась сказать. Не стоит делать из этого трагедию, Элинор. Давай поговорим утром.
Элинор снова потрясла Шушу за плечи:
– Я глаз не сомкну! Мне нужно поговорить с тобой сейчас. Это так неожиданно! Что она вообще знает об этом человеке? Где его семья? В какую историю Клер собирается впутаться?
Шушу села в постели.
– Помнится, я говорила тебе примерно то же самое, когда ты собралась замуж за Билли. Разве ты тогда слушала меня? Нет! Ты пошла напролом. А Клер такая же упрямая, как ты. Так что лучше перестань задавать подобные вопросы, даже если тебе не по вкусу их затея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103