Честно говоря, Элинор предпочла бы, чтобы сын не так торопился с женитьбой, но уж ноль скоро так получилось (позже выяснилось, что это было необходимо), то вряд ли он мог бы найти более подходящую невесту.
В конце концов, ценою неимоверных усилий, переживаний и тревог, Элинор создала произведение с интересной фабулой, живо написанными сценами и достоверно обрисованными характерами. Она закончила роман в начале января 1939 года, за два дня до того, как Джейн подарила им с Билли первую внучку.
Сидя у постели Джейн в родильном доме и держа на руках крошечную Клер, она испытывала сложные чувства. Ей было странно и удивительно, что она уже бабушка, потому что, несмотря на свои тридцать девять, в душе Элинор ощущала себя семнадцатилетней.
Она смотрела и не могла насмотреться на малюсенькие, но совсем настоящие пальчики, которые то сжимались в кулачок, то снова разжимались. Осторожно гладя маленькую головку, похожую на голову Нефертити, она видела под темным пушком, покрывавшим ее, выпуклости черепных костей и соединявшую их ямку родничка. Со странным и радостным чувством вглядывалась она в стариковски-мудрые глаза этого только что появившегося на свет создания.
– У нее глаза Эдварда, – гордо сказала Джейн.
– Но во всем остальном она вылитая ты. – Джейн была хрупкой, светлокожей и темноволосой.
Несмотря на свою молодость, Эдвард и Джейн составили замечательную пару. Они поселились в Северном Оксфорде, в большом доме, принадлежавшем отцу Джейн, преподавателю истории. Давно овдовевший, он жил как бы сам по себе, не замечая и не желая замечать никого и ничего, – лишь бы не нарушался раз и навсегда заведенный, размеренный порядок его собственной жизни.
К разочарованию Билли, успех романа Элинор „Мятежная принцесса", действие которого также развивалось в эпоху королевы Елизаветы, оказался не столь громким, как у „Дневника домохозяйки". Ни „Парамаунт", ни „Метро-Голдвин-Майер" не спешили присылать своих агентов для покупки прав на постановку фильма по новому роману, и, хотя Билли лично отвез экземпляр книги по лондонскому адресу Вивьен Ли, ответа он так и не получил.
Издатели трезво смотрели на вещи.
– Трудно ожидать, что начинающий автор сразу же взлетит на гребень славы, выпустив всего две книги, из которых одна, в общем-то, документальна, – говорил мистер Стэнсфилд, закусывая устрицами в ресторане Уилерса. – Для первого романа „Принцесса" продается вполне прилично, мы рады, Билли, успеху вашей жены. Стэнсфилд и Харт уже закупили право на издание пяти будущих книг Элинор. Жаль только, что она сама не захотела пообедать с нами, – тогда бы я имел возможность лично сказать ей об этом.
– Она не любит нарушать свой распорядок дня – говорит, что это сбивает ее с ритма, – оправдывался Билли, который на самом деле просто не счел нужным передать Элинор приглашение. – Она ведь уже взялась за новый роман. Опять из тех же времен, как вы и советовали, чтобы сэкономить время на исторические изыскания. Она уже настолько вжилась в елизаветинскую эпоху, что я не удивлюсь, если в один прекрасный день она начнет носить платья с рукавами на подкладке и юбки с фижмами.
Теперь по утрам Билли погружался в чтение газет и держался так, как будто он лично советовал Чемберлену вышвырнуть германских ублюдков из Австрии и загнать их в собственную нору, прежде чем британцы окажутся втянутыми в новую войну. Однако Чемберлен не последовал его совету, и в сентябре, когда крошке Клер исполнилось девять месяцев, Великобритания и Франция объявили войну Германии.
Джейн снова была беременна.
Узнав об этом, Билли кисло заметил:
– Можно подумать, что она унаследовала от матери кучу денег.
Элинор не сказала ничего, но, честно говоря, она была согласна с мужем. Когда Джейн впервые забеременела, Эдвард поступил так, как надлежало, но после рождения Клер им обоим следовало бы вести себя более разумно: растить двоих детей, когда самим-то родителям всего лишь по девятнадцать, да еще во время войны – дело очень и очень нелегкое.
– Политика умиротворения! – ворчал Билли утром накануне Рождества. – Нам просто надо было раньше задать жару этим ублюдкам. В первый раз мы вели себя слишком агрессивно, зато теперь что-то совсем размякли. Нам следовало взять их за шкирку, как паршивых щенков, и расквасить их германские носы еще тогда, когда они затеяли всю эту возню и влезли в Австрию.
В тот вечер Билли вернулся поздно. Он был слегка пьян и сиял от радости: ему предложили административную должность в Министерстве обороны, и эта работа была связана с авиацией.
Когда он рассказывал об этом Элинор, зазвонил телефон в прихожей. Билли снял трубку, выслушал, что ему говорили, и выговорил с какой-то непривычной интонацией, чеканя слова:
– Хорошо сделано, мой мальчик. Думаю, ты сам захочешь сказать матери… – и обратился к Элинор: – Эдвард и Джереми – ну, ты знаешь, его друг – записались добровольцами. Их направляют в разведывательную службу.
11 марта 1940 года, после обеда, Эдвард позвонил матери, чтобы сообщить, что Джейн только что родила второго ребенка – на две недели раньше положенного срока. Девочку назвали Аннабел.
Элинор не удалось связаться с Билли – его не было на месте, поэтому ей пришлось сдержать свое нетерпение и поделиться с мужем новостью только вечером, когда они должны были встретиться, чтобы, в кои-то веки, сходить в кино. Супруги собирались посмотреть „Ниночку" с участием Греты Гарбо и Мелвина Дугласа.
Они договорились встретиться в любимой пивной Билли неподалеку от Уайтхолла. Из-за режима затемнения на улицах не горели фонари, и люди продвигались почти на ощупь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103